Красный лик. Мемуары и публицистика - Всеволод Иванов

— Конечно, — горячо заявил морячок, — он это имел право сделать по морским законам… И хорошо сделал, что продал!.. И Старк хорошо сделал, что «загнал» всю свою эскадру на Маниле… Подумайте, какое имущество морские офицеры потеряли в России… Одно владивостокское морское собрание чего стоило!

— У меня в России осталось порядочно имущества, — сказал я… — Нет ли у вас приличного броненосца с Андреевским флагом, чтобы возместить эти протори и убытки?..

Разговор сразу окислился.

А за самым обедом говорила мадам Г. Она обратилась в совершенно худенькую, американского пошиба даму, стриженую, в платье без рукавов. А у неё 20-летний сын… Как легко сдают русские свой облик…

На стенке — «Лунная ночь» Куинджи, недурная копия, и «Старый сад», не помню уж, чей-то… Здесь просто и хорошо любят Россию. А рядом на стенке цветистый герб «Рода Г-х», которые с 1627 года «оказали России много услуг, что засвидетельствовано и царскими грамотами, так и универсалами малороссийских гетманов». Характерно это сочетание. Есть, конечно, разница в России и Малороссии, и их обеих нужно брать в том сочетании, как они сочетались.

После ужина публика убежала в «картинки». Христианские мальчики ХСМЛ бесплатно показывают тут картинки в кино, а мы с доктором Г. пошли в «Бич-кафе» небезызвестного Р. из Мукдена. Матросы пили и плясали, а с ними русские девушки. Эти девицы все знают доктора. «Доктор! Доктор!» — кричали они. Он очень популярен у них, пользуя их в их женских нуждах. В ночь на тот день, когда мы с ним были в кафе, отравилась какая-то девушка, и он её спас. Он сидит там, в этой обстановке, которая к 12 часам ночи сменяется кабаретной, сидит, потому что «тут русские».

В разговоре, который происходит, потом яснее выяснилось, как страждет душа этого русского человека, заброшенного в Чифу. Кроме их группки да ещё какого-то фармацевта здесь нет никого русских. Клерки, иностранцы, консулы, морские офицеры — вот что окружает их. Для того чтобы поддерживать какую-либо организацию, он писал во все концы, но ответа не получил: на кой чёрт «генштабу» какая-либо связь? Ему ведь нужны политические шумихи…

Какой силой перенести это русское отсутствие организационной способности в иной пласт, в любовь к ближнему, в желание ему помочь, в политическую практичность? Нет! Холодное небрежение к сотням тысяч гибнущих младших братьев, таскание напоказ трупов «вождей», служение панихид да молебнов, выдумывание политических организаций, интриги и при всём том отсутствие какого бы то ни было дела — вот судьба эмиграции…

И в том великом тайфуне, который встал над Россией отсюда, с Востока, это качество играло решающую роль в воспринимают его… Мой собеседник соглашается со мной, когда я говорю, что пошла русская революция отсюда, с Востока.

— Да, отсюда, — говорит он. — Я был в Японскую войну в качестве врача для поручений при Штабе 3-й армии (генерала Бадьянова). И я представлял огромные доклады, что обстановкой тыла, тюками прокламаций русский солдат революционизируется и развращается.

Провиденциальное значение имеет эта русская беспомощность в борьбе… И мне предстоит ехать теперь — на Дальний! Бывший русский Дальний…

Дальний и Порт-Артур. Я думаю, как бы то ни было, а эти имена не умерли в русском сознании. Места, где русский бился в полсилы, с привязанной за спиной рукой… И если японцы понимают, они должны теперь прямо помочь России встать, если сами не бессильны, потому что много терпкости ещё таится в русских против них за 1904–05 годы.

Впрочем, как сказать. В 1923 г. я был в Мукдене как раз во время празднования годовщины мукденского боя в феврале. Японцы ходили мимо памятника этого русского разгрома, помахивали флажками, смеялись, глядя на нас. Играла бездарная музыка.

А когда я, злой и раздражённый, вернулся в гостиницу «Мукден», то за столом какая-то полная дама спросила:

— Что сегодня у японцев за праздник?

— Годовщина победы под Мукденом!

— Над кем это? — спросила полная дама.

А по возрасту она должна была бы очень хорошо помнить русские невесёлые приключения «на сопках Маньчжурии».

ПАРОХОД «КАЙЖУ-МАРУ»

Новая обстановка. Я на пароходе «Кайжу-мару». В Чифу нет пристани, и поэтому пароходишко стоит на рейде. Милый разговор с сампанщиками, которые загибают отчаянную цену, и, наконец, я на пароходе.

Пароход как пароход. Очень грязный и маленький, и не в нём сила. Он — японский.

Здесь я встречаюсь с элементом, поднявшим тайфун в моей родине 22 года назад. Япония! Как она далека и как непонятна.

Пространствовав по Дальнему Востоку, побывав неоднократно в Японии, перезнакомившись с этим народом, я с большим интересом недавно прочёл талантливое описание И. А. Гончарова Японии и приключений в ней в «Фрегате „Паллада“». Перевраны многие имена; мысль этого русского помещика (писано в половине 60-х годов) ленива и неподвижна. Но сколько свежих мыслей, сколько правильных положений он возбуждает, этот русский барин, так сетующий, что перчатки его палевые, в которых он должен был участвовать в приёме у японского губернатора, пошли пятнами.

Он смотрит, насколько мне не изменяет память, на японцев, сидящих неподвижно на полу в золототканности своих декоративных одежд, и думает:

— Какая разница между ними и нами!

Они выросли и стали народом совершенно другими путями, нежели мы… Между нами и ими легли целые толщи столетий…

Так думает этот большой русский талант. И когда он зарисовывает переводчика Эйноске, который ужом слался на полу, переводя, что японскому глазу будет больно видеть русские корабли в Иеддо, то так тут и видна душа будущего современного нам японца.

А этот шпионаж? Буквально тогда повторялось то же самое, что мы видим в наши дни. Уход эскадры в Шанхай, возвращение оттуда, всё это возбуждает живейшее любопытство японцев относительно намерений и планов русского адмирала…

А какие правильные прогнозы ставит Гончаров относительно влияния и развития Японии на Дальнем Востоке! Только в победоносности русского тогдашнего вламывания в японские двери он проглядел, как быстро Япония может пойти по новому пути…

И через пятьдесят лет пушки с японских кораблей уже громили наши корабли. Цусима стоит вечным памятником русскому бесславию и отсутствию организационной способности.

И когда гремели японские и русские пушки в этих морях и в этих цепях сопок, во всех русских газетах гремели имена: Инкоу, Чифу, Порт-Артура, Дальнего и пр. Герои, непременно герои офицеры пробирались на китайских джонках «под самым носом у японцев», удивляя своей нехитрой удалью читателей «Русского Слова», и Вас. Ив. Немирович-Данченко гремел на его страницах в качестве «специального корреспондента» и описывал, как кипели моря «под стальными бичами пулемётов», и «как белые призраки, шли один за другим брандеры»…

Но Господь с ним!

Все мы пишем, как умеем. Только среди этих похвал геройству как-то не видно было того, кто просмотрел рост Японии, кто поставил в необходимость русских офицеров «скользить под носом у японцев», тогда как и полдесятка стальных плавучих гигантов удержали бы русский флот на должной высоте и господствовали бы над морем.