Повелитель теней. Том 2 - Лариса Куницына

заняться его рыцари, это согласно ранее утверждённому распорядку занимать посты у дверей его покоев, а в иное время шататься по комнатам, выискивая врагов, которые, если когда и были здесь, давно разбежались.

Донцов не пытался отпроситься в город, чтоб не нервировать тонущего в подозрениях Деллана. Да и зачем ему куда-то идти? Без новой информации о суде и казни его никто не ждёт, в том числе и вымышленная весталка из Храма Прозрения, придуманная Оскаром Триггви для прикрытия их встреч и прохода через лавку в соседний склад, на случай слежки.

Потому он задумчиво сидел у окна их с Дэном комнаты, глядя в непроглядную тьму на улице, в которой невидимо ощущалась массивная громада соседних башен и крепостной стены, и горели оранжевыми точками далёкие факелы. Он продолжал обдумывать ситуацию, и она тревожила его всё больше. Он старался не углубляться в фантазии, что чувствует сейчас Изабо, сидя в каменном мешке и ожидая неминуемой смерти. В тихом неподвижном воздухе почти явственно ощущалось движение неумолимых жерновов правосудия, перемалывающих кости и жизни несчастных, попавших в их тиски. Неминуемая кара всё ближе накатывала на преступников, как эта бездушная чёрная масса камня за окном. И вынужденное бездействие всё больше терзало его. Время шло, а он ничего не делал, и хоть было ясно, что пока ничего сделать и не удастся, это ощущение было изматывающим.

Чтоб заняться хоть чем-то, он прошёлся по тёмным залам дворца, салютуя стоявшим в карауле рыцарям, потом перешёл из дворца в мрачные казематы внешних колец замка, вышел на крепостные стены и какое-то время стоял, глядя туда, где под черепичными крышами сонно дышал город, ожидая рассвета и настоящего пробуждения.

К нему приблизился капитан Линдар, они обменялись несколькими ничего не значащими фразами и продолжали какое-то время стоять рядом. Это общее тревожное молчание было понятнее слов. Линдар тоже не жаловал Изабо, но был страстно влюблён в её исчезнувшую камеристку и теперь наверняка переживал за трогательно хрупкую Ланфэн, даже не подозревая о том, что под этим нежным обликом скрывается маленькая опасная тигрица. А, может быть, он переживал из-за того, что среди изгнанных и схваченных секретной службой рыцарей были его приятели. Возможно, он сожалел об их печальной участи, а, может, корил себя за то, что не разглядел под дружескими улыбками свирепый вражеский оскал.

Казалось, приближающийся суд тяжелой грозовой тучей навис над дворцом, и никого не оставил равнодушными к вскрывшейся измене и грядущему жестокому возмездию. Постояв немного рядом, Линдар, вздохнув и дружески коснувшись рукой плеча Донцова, пошёл по своим делам. А тот, ещё немного поразмышляв, решил спуститься в казармы, чтоб поговорить с Адальбером и Коррадо.

Тёмный день всё-таки закончился, и за ним минула тёмная ночь. На небе постепенно проступала светлая пелена, предвещающая скорое утро. Светлый день наступил, но он не принёс облегчения, просто где-то в душе Донцова затеплилась надежда на то, что Кирилл всё придумает и сделает правильно, и тогда эта тяжесть на сердце уйдёт, и совесть не будет бесконечно мучиться виной за вынужденное бездействие и гибель командора Изабель Моро, помощника командира по научной части с баркентины «Паладин».

Он спал плохо, однако на сей раз у него, хотя бы было, чем заняться. Элот передал ему приказ занять пост возле дверей малого тронного зала, где должен был проходить судебный процесс. Вместе с ним в карауле стояли ещё несколько рыцарей альдора и энфера. Они встали по обе стороны дверей и видели, как проходили в зал учёные книжники в синих мантиях и бархатных шапочках, клерки и секретари в чёрных камзолах с кипами бумаг и деревянными шкатулками под мышкой, в которые были уложены бутылочки с чернилами и металлические перья для письма на роговых рукоятках, более мягкие при письме и, конечно более долговечные, чем гусиные перья. Следом в зал маршевым шагом вошли стражники, им предстояло занять места вдоль стен и следить за порядком во время заседания. Потом потянулись царедворцы, почтенные старцы и мужи в дорогих нарядах из парчи и бархата с подбитыми мехом накидками на плечах, рыцари в драгоценных доспехах, надетых под тяжёлые тоги белого цвета из плотных тканей узорчатого плетения, ниспадавших красивыми складками. Затем появился лорд контаррен, суровый и сосредоточенный, в окружении своих баронов и рыцарей, отличных от алкорцев тем, что их богатые доспехи были выставлены напоказ, потому что уроженцы Сен-Марко не носят тоги.

Вскоре появился и альдор в тяжёлой парчовой мантии из пурпурной парчи с длинным, расшитым грифонами плащом за спиной и золотом венце, украшенном крупными рубинами и аметистами. Его сопровождали Ликар и Лорант в золочёных доспехах и расшитых золотыми узорами тогах. Они также вошли в зал, после чего двери плотно закрыли.

Какое-то время было тихо, а потом где-то вдалеке послышался звон цепей. Донцов усилием воли удерживал себя от того, чтоб повернуть голову и посмотреть вдаль длинной галереи, украшенной резными колоннами. Но звон постепенно приближался, уже слышались шаги, тяжкие вздохи и даже стоны. Потом послышался женский плач, но это явно была не Изабо. Голосок был тонкий, как у ребёнка, и перепуганный. Наверно это была несчастная возлюбленная барона де Сегюра. Недалеко от дверей скорбная процессия остановилась в ожидании. Потом появился Деллан. Он, приоткрыв створку двери, скользнул внутрь, а затем появился снова и дал знак стоявшим ближе рыцарям. Они торжественно распахнули обе створки двери, и закованных в цепи узников ввели в зал. Теперь он смог разглядеть их, они шли мимо него, скованные между собой цепями, волочившимися по полу. Все эти люди были бледны и измождены, у некоторых на лицах и шеях виднелись синяки и ссадины. Одеты они были в одинаковые белые рубахи длиной до пола с рукавами, закрывавшими руки до пальцев. Среди них Донцов узнал пятерых рыцарей-алкорцев, с которыми ещё недавно встречался в замке и нередко оказывался за одним столом в трапезной. Сейчас они шли, потупив взгляд и обречённо глядя себе под ноги. Других мужчин он не знал, их было четверо. И уже за ними шли две женщины, скованные между собой и с идущими впереди мужчинами. Одна — юная белокожая девушка с великолепными светло-рыжими локонами, видимо, и была та самая фрейлина. Неудивительно, что де Сегюр запал на такую красоту, но стал бы он обхаживать её, если б знал, чем это для неё закончится? Может, и нет.

Изабо шла, высоко подняв голову. На её голубовато-бледном лице остались одни глаза, которые казались огромными чёрными провалами из-за лихорадочного блеска и тёмных