Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

В тенденции переквалифицирования бандитов в бизнесменов интересен психологический аспект. На самом деле братаны-бизнесмены прекрасно отдают себе отчет в том, что первоначально нажитый ими капитал – это капитал криминального происхождения. Однако сейчас они считают, что заслужили право на легализацию и на более спокойную жизнь тем, как они воевали за свои доли. Многие из них пережили неоднократные покушения, многие были ранены, а потому «ежели по совести, то деньги достались не даром, а большим риском и тяжелым трудом». Правда, это мнение не разделяла голодная бандитская молодежь, которая полагала, что можно быть либо барыгами, либо братанами. И если человек стал барыгой, то он, несмотря ни на какие прошлые заслуги, должен платить братанам. Однако у большинства авторитетов, приблизившихся вплотную к легальному бизнесу, имелось достаточно сил, чтобы оборонять свое с такими муками выстроившееся дело. Костя Могила, например, еще в 1996 году говорил: «Мои люди ни в какие блудни не лезут, мы просто защищаем свое, а чужого нам не надо».

Его настоящее имя – Константин Карольевич Яковлев. Он родился 4 февраля 1954 года в Ленинграде. Его родители относились к старой питерской интеллигенции. Достаточно сказать, что дед Яковлева был русским офицером, до революции служил в кирасирском полку, а после победы большевиков стал проповедником церкви евангельских крестьян. Неудивительно, что отца Яковлева репрессировали как врага народа и выпустили из лагеря только в 1947 году. Тем не менее позже он стал директором крупного научно-исследовательского института всесоюзного значения.

Сам Константин с детства занимался спортом – вольной борьбой, в которой он достиг уровня кандидата в мастера спорта. После школы окончил физико-механический техникум, потом служил в армии, в спортивной роте, и только после демобилизации начал, что называется, крутиться.

Поначалу Яковлев каскадерничал – вместе со своим приятелем Евгением Топоровым и еще несколькими спортивными ребятами они кочевали по разным киностудиям Советского Союза, где подвизались в качестве шабашников. (Топоров был самым близким другом Константина Карольевича; он искренне переживал, когда в начале девяностых Евгения убили в Швеции.) В начале 1980-х Костя сошелся с неким Ваней Витебским и по его протекции стал работать перевозчиком – перевозил по стране деньги от крупных цеховиков из Сухуми и Тбилиси. Деньги ему доверялись по тем временам огромные, порой 600–700 тысяч рублей. Риск немалый, учитывая, что «жигули» в то время стоили меньше десяти тысяч.

Постепенно Яковлев стал вписываться в другие, не менее прибыльные темы, по которым долгое время работал один. В родном Ленинграде он близко сошелся с дольщиком Малышева Павлом Кудряшовым (Кудряш) – с тем самым, который стоял у истоков движения колпачников (именно Кудряш в свое время выкидывал азербайджанцев из Сосновой Поляны). Яковлева и Кудряшова очень часто отождествляли, многие считали, что у них единый коллектив, однако это было не так. Яковлева и Пашу Кудряшова связывали чисто человеческие и дружеские отношения. Кстати говоря, позднее, когда Кудряшов хорошо раскрутился, его именем стали пользоваться очень многие, однако сам он говорил: «У девяноста процентов тех, кто мной представлялся, реальной доли не было».

Собственный коллектив у Яковлева более-менее сформировался лишь в 1989 году. К этому времени он уже носил мрачноватое прозвище Могила, которое получил вовсе не за кровожадность, а за то, что некоторое время работал землекопом на Южном кладбище. (Существует легенда, будто бы его рекорд по рытью могилы – 43 минуты при помощи одной лопаты – до сих пор не побит.) Занять устойчивое положение в бандитском Петербурге Яковлеву помогло то обстоятельство, что он практически с детства знал многих будущих авторитетов – они все крутились в Московском районе, родном районе Могилы. Тот же Павел Кудряшов в свое время работал в «Розе ветров», где когда-то начинал и Кумарин.

Вскоре у Могилы случились некоторые неприятности с законом, и он даже был вынужден некоторое время провести в «Крестах». Впрочем, через некоторое время его отпустили. Однако, пока Яковлев сидел в изоляторе, в его коллективе начались некие брожения: в частности, один из его людей, бывший боксер Игорь Савин (Кувалда) возжелал большей самостоятельности. И такое его стремление к сепаратизму вылилось в покушение на Могилу в 1993 году. Тогда еще у Яковлева имелся собственный офис на Варшавской улице. Надо сказать, что Могила был одним из первых авторитетов, официально осевших в нормальном офисе и тем самым обозначивших свое внутреннее стремление к легализации и «чистому бизнесу».

Когда в офисе на Варшавской появились киллеры, они заявили, что прибыли от Паши Кудряшова (знали, что на это имя Могила среагирует и примет посланцев незамедлительно). Жизнь Яковлеву тогда спасла его отменная реакция: когда киллер зашел в кабинет, достал ствол и начал стрелять, Могила успел упасть за стол и потянулся к помповому ружью. Правда, оказалось, что в тот день оно лежало в другом месте, не там, где обычно. Киллер успел смертельно ранить двух людей Могилы, но все-таки его удалось задержать (второй его напарник был убит, а третьему удалось скрыться). С тех пор Яковлев сделал соответствующие выводы, усилил службу собственной безопасности и стал вылавливать киллеров с периодичностью раз в полгода-год. Что уж он с ними потом делал, мне неведомо. А вот Кувалду неизвестный преступник расстрелял на улице Фрунзе уже 16 августа 1993 года. Вместе с ним попал под шальную пулю киллера и милиционер, халтуривший на охране Савина.

Примерно с 1994 года Костя Могила стал все чаще появляться в официальных местах, в обществе легальных предпринимателей. Конечно, он не порывал полностью с братвой, однако всячески подчеркивал, что его «не тянет в чернушечную бандитско-уголовную среду». Интересы Яковлева распространились на оптовую торговлю продуктами питания, банковскую сферу, фармацевтику, строительство, а также СМИ (в первую очередь – электронные). Одним из его партнеров стал известный продюсер Сергей Лисовский, и Костя получил долю в знаменитом агентстве «Премьер СВ», которое, в свою очередь, имело очень хорошие позиции на питерском Пятом канале (в то время Пятым каналом заведовала Белла Алексеевна Куркова, известная демократка; в свое время ходили слухи, что люди Кости Могилы однажды умудрились вытащить ее из аэропорта буквально из-под носа киллеров). Впоследствии Яковлев еще больше укрепил свои позиции в сфере регионального телевидения, он даже официально стал президентом некоего Фонда развития телевидения.

В середине 1990-х московские воры неоднократно предлагали Могиле и положение смотрящего по городу, и, по слухам, даже коронацию. Однако он дипломатично отказывался, умудряясь при этом не оскорблять предлагающих. Известно, что у Могилы сложились чрезвычайно теплые отношения с одним из самых уважаемых в России воров в законе – с Дедушкой Хасаном. Поговаривали, кстати, что собственно Могила-то и подтащил его в Питер…

И все же дипломатические способности Яковлева, помогавшие ему нормально уживаться в бандитском Петербурге практически со всеми, не уберегли его от серьезных проблем, возникших в 1998 году. О причинах этих проблем будет рассказано чуть позже, пока же – об их последствиях. Константину Карольевичу стали приписывать непосредственное отношение к убийству вице-губернатора Петербурга Маневича в 1997 году. Эта версия сначала была озвучена в одной из местных газет, а затем на городских набережных и на стенах домов стали появляться надписи: «Яковлев, за что ты убил Маневича?» Одновременно начали подогреваться слухи о возможной причастности Могилы к гибели Владислава Листьева в 1995 году… Понятно, что все это создало вокруг него чрезвычайно нервозную обстановку. Впрочем, возможно, авторы настенных граффити всего лишь просто рады были использовать то обстоятельство, что Могила является однофамильцем питерского губернатора.