Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант

Боба как раз и втянули извне. В 1913 году Альберт Джессел, видный адвокат и вице-президент Объединенной синагоги, написал ему, уговаривая стать казначеем. Этот пост не так давно и без каких-то выдающихся отличий занимал его тесть Генри Беддингтон. «Я не стану распространяться о семейных узах, связывающих вас с синагогой, – писал Джессел. – То важное место, которое Объединенная синагога занимает в общине, требует, чтобы ею руководили самые талантливые люди из возможных».

Боб возразил, что он слишком занят, что ему не хватает «личной квалификации». Возможно, имел в виду, что не особенно разбирается в иудаизме, но сам факт, что он едва ли разделяет веру большинства прихожан синагоги, даже не приходил ему в голову в качестве возражения. Во всяком случае, он очень туманно представлял себе, какого рода иудаизм должна исповедовать Объединенная синагога, а даже если б и знал точно, это не могло иметь для него большого значения. По условиям объединения, главный раввин отвечал за вопросы веры и совести, тогда как почетные служители разбирались с текущими делами синагоги, зданием, недвижимостью. Или, иначе говоря, главный раввин отвечал за духовную сферу, а почетные служители – за земную. Это прекрасно работало при Ротшильдах, но, когда ее возглавил Боб, возникли некоторые трения, так как он оставил за собой право решать, что относится к духовному, а что к земному.

Был и еще один фактор. До Первой мировой еврейская община была устроена монархически. На самом верху королевское семейство – лорд Ротшильд в качестве короля и его братья и племянники в качестве принцев королевской крови. Под ними шли Монтефиоре, Мокатта, Коэны, Франклины и другие вельможи, и общине было достаточно лестно пользоваться их покровительством, чтобы и дальше оставлять свою судьбу в их руках. Потом, в 1917 году, случился мятеж из-за Декларации Бальфура, и в Объединенной синагоге тоже началось некоторое брожение. По правде говоря, даже само письмо, в котором Джессел зазывал Боба в синагогу, предупреждало его, что «почетным служащим уже не так легко вести (или тащить) за собой совет, как раньше, когда меня впервые избрали в него двадцать четыре года тому назад». В воздухе витал дух республиканства.

Кроме того, дело осложнялось столкновением характеров – проблема, возникавшая везде, где бы ни появлялся Боб.

Первым главным раввином Объединенной синагоги и по совместительству главным раввином Великобритании был доктор Натан Маркус Адлер, приятный, тихий человек, удалившийся на покой ученый, который редко отрывался от своих книг. Доктора Натана сменил его сын Герман, как будто по заказу сделанный для Родни. Он разделял их мировоззрение, симпатии и антипатии и мечтал войти в их круг, да, впрочем, и был одним из них как внук барона де Вормса, кузен первого лорда Пирбрайта и дальний родственник Ротшильдов. Это был высокомерный, исполненный чувства собственного достоинства человек изящного сложения, любивший носить спортивные гетры. Он также был компаньоном Королевского ордена Виктории, и порой, скажем на вечеринке в саду в Ламбетском дворце[103] или на какой-нибудь другой встрече прелатов, в своем черном костюме, гетрах и с орденом Виктории в виде наперсного креста рабби мало отличался от епископов. Эдуард VII называл его «мой главный раввин», и при нем Объединенная синагога казалась иудейским филиалом англиканской церкви.

И кстати, именно такого эффекта и добивалась Родня. Если бы они стремились оторвать английских евреев от традиций предков, то всем весом своего влияния поддержали бы Реформированную и Либеральную синагоги. Они были в достаточной мере англичанами, чтобы уважать древность, бережно лелеять традиции и гордиться предками и всем, за что те выступали. Они хотели, чтобы их евреи оставались евреями, но не только и не чересчур. Они также хотели, чтобы евреи были англичанами, и в Объединенной синагоге стремились синтезировать одно и другое, и это им почти удалось. Доктрина Объединенной синагоги основывалась непосредственно на галахе – Моисеевом законе, истолкованием которого традиционно занимались раввины, но вся она была пропитана англиканским духом вплоть до псевдоготического интерьера зданий. Раввины в тесных воротничках, словно собачьи ошейники, напоминали англиканских пасторов, и порой духовные лица встречались друг с другом даже на охоте.

К тому времени, когда Боб пришел в руководство Объединенной синагоги, ее англиканский дух уже прошел свой зенит, и власть получил новый главный раввин – его высокопреподобие доктор Дж. Г. Герц, который родился в Венгрии, учился в Америке, первые годы отслужил в Южной Африке, а главным раввином, между прочим, был назначен в основном благодаря рекомендации лорда Милнера.

Герца не возмущал налет англиканства в Объединенной синагоге, напротив, он им наслаждался, но противился посягательству мирян на то, что считал прерогативой раввина. Он хотел бы взять ее у Ротшильдов, но Ротшильды к тому времени довольствовались лишь тем, что давали свое имя Объединенной синагоге. Реальная власть и авторитет, как это и должно было случиться, перешли в руки Боба, а из его рук Герц не желал их получать. Ротшильды были джентльмены, а Боб, по его убеждению, не был. Герц по сути был Уэйли Коэном в облике священнослужителя. Оба суровые автократы, оба вспыльчивые и гневные, оба четко представляли себе, какую роль должен играть их соперник в Объединенной синагоге, они вступили в конфликт из-за демаркационных линий, который то протекал подспудно, то прорывался в открытую, до самой смерти Герца.

Однако в отдельные длительные периоды они прекрасно действовали в одной упряжке. В 1919 году Боб пришел к мысли, что после кровопролития и тягот войны человечество готово к религиозному возрождению, и почувствовал, что наступила пора запустить в жизнь широкое движение к традиционному иудаизму, «как памятник евреям Британской империи, павшим в бою, и как благодарность тем, кто уцелел».

Он разработал все детали, как будто готовил проспект публичной акционерной компании, и в письме к майору Лайонелу де Ротшильду, старшему партнеру банка, пригласил Ротшильдов поддержать его: «Поэтому мы обращаемся к вам и вашей династии, в которой евреи Англии и всей Британской империи издавна видели своих вождей, чтобы вы встали во главе движения, которое в качестве вечного памятника тем, кто отдал жизнь за свою родину, учредит религиозную организацию с колледжем, священством и обрядностью иудейского религиозного культа – которая продолжит еврейские и британские традиции, даст им толкование и позволит занять подобающее место в качестве непреходящей силы, облагораживающей жизни будущих поколений евреев – граждан Британской империи».

Это был совершенно неосуществимый план, но энтузиазм Боба был так заразителен, что он сумел увлечь за собой всех, к кому бы ни пришел: и Лайонела де Ротшильда, второго лорда Суэйтлинга, и Лайонела Коэна, и хахама, и даже главного раввина. Его план состоял в том, чтобы открыть «великий колледж еврейской учености» в Оксфорде или Кембридже, который бы поставлял молодых раввинов для службы в Британии и империи, одни в местных синагогах, другие на уровне региональных менеджеров – «районных раввинов», которые бы надзирали за религиозным образованием и стимулировали бы религиозную жизнь евреев всей империи.