Последняя из рода Тюдор - Филиппа Грегори

Агнес смотрит на меня.

– Они добились ее согласия. Вы думали, так и будет?

Я издаю дрожащий смешок.

– Даже надеяться не могла, лишь просила Бога об этом. Они действовали отважно, и Елизавету наконец-то убедили поступить правильно.

Леди Хотри изумленно качает головой.

– Поразительная женщина, она ни перед кем не отвечает.

– Она ответит перед Господом, – уверенно заявляю я. – И Он спросит с нее за Катерину и за мальчиков, Тедди и Томаса, за ее мужа Неда, даже за Маргариту Дуглас и ее малыша Чарльза, за меня и Томаса Киза. Бог, который обещал, что ни одна птица не упадет на землю без воли Отца Небесного, спросит у королевы Англии, где сейчас ее кузины.

Мария слегла в постель в своем беспокойном королевстве и находится при смерти из-за болезни селезенки. Она уже несколько часов без сознания, ее холодное тело пытаются согреть. Неизвестно, что будет дальше. Ее сын и наследник еще совсем мал, и никто его не защитит, если Мария умрет. Говорят, ее последними словами была просьба назначить Елизавету протектором при нем.

Это все равно что просить кукушку защитить свои яйца. Все равно что просить сову защитить мышонка. Но я вижу ловкость Марии: даже на смертном одре ей удается перехитрить Елизавету и заманить в ловушку с помощью королевского сына. Если Елизавета согласится быть протектором при наследнике шотландского престола, то она признает родство. Жадная до власти королева, разрываемая любовью и ненавистью к более красивой и молодой сопернице, не может устоять. Я получаю короткую анонимную записку с незнакомым почерком – полагаю, от Уильяма Сесила.

Вот и все, конец моим надеждам. Елизавета нарушила обещание, данное парламенту и своим лордам. Она предпочла Марию Катерине, католичку – протестантке. Она увидела шанс в приманке Марии, которая, даже будучи при смерти, намного сообразительнее, чем Елизавета со всей ее хитростью. Королева Мария использовала ребенка как наживку, и Елизавета попалась на крючок. Надеясь на смерть Марии, она признает оставшегося без матери мальчика своим сыном и сделает его следующим королем Англии.

* * *

На Рождество я посылаю Катерине письмо, а вот подарить мне нечего. С ответом она присылает цепочку из золотых звеньев.

Я перечитываю письмо несколько раз, пока не запоминаю наизусть, а затем сжигаю в небольшом камине в моей комнате. Надеваю золотую цепочку на шею – и эту вещицу мне прислала женщина, имеющая право на все драгоценности из сокровищницы Англии.

Это не единственный подарок, что я получила на Рождество. Хозяева дома преподнесли мне ленты, а горничная украсила одну из моих ночных рубашек изящным кружевом. Я дарю леди Хотри набросок с изображением сада, который нарисовала, глядя из окна. Если бы я видела больше, то и изобразила бы больше, но даже мое поле зрения ограничено.

Лорд Дарнли, крайне порочный сын моей кузины Маргариты Дуглас, умер. Мальчишку, от которого никто не ожидал успехов в жизни, ждал страшный конец – его нашли голым и задушенным в собственном саду, рядом с разрушенным домом. Кто-то (все говорят, что это протестантские лорды) взорвал его поместье Кирк-о-Филд с помощью пороха и поймал Генри, когда он спасался бегством. Он был не из тех, кто спокойно умирает в своей постели – убийца, грозивший оружием своей жене и нерожденному сыну, испорченный под влиянием материнских амбиций ребенок. Но все шокированы, что его настигла такая смерть, и напуганы тем, что это значит для королевы Шотландии, только оправившейся от болезни, – теперь многие подозревают ее в убийстве супруга.

Елизавета, с трудом скрывая восторг от несчастий, разорвавших ее соглашение с Марией, прямо как дом ее мужа, напоказ сочувствует убитой горем матери порочного мальчишки. Нашу кузину леди Маргариту Дуглас выпускают из Тауэра, и ей разрешается жить у Томаса Сэквилла в Сэквилл-плейс. Малыш Чарльз едет с ней, чтобы утешать маму после такой ужасной потери. Смерть ее извращенного сына-убийцы каким-то образом оправдывает ее собственную измену. Леди Маргариту отпускают, нас же с Катериной, ни в чем не виновных, оставляют в заключении. Елизавета думает лишь о том, как ответить нашей кузине королеве Марии. Когда неистовые шотландские проповедники заявляют, что женщинам нельзя доверять власть, Елизавета вынуждена поддержать родственницу, но делает это неискренне. Она печатает рекомендацию шотландской королеве, указывая на разницу между собой, воздерживающейся от вступления в брак, и ею, позорно овдовевшей и побывавшей замужем дважды. Копия письма доходит даже до меня в Чекерс, и, читая его, я поражаюсь, что королева называет себя верной кузиной и подругой, опечаленной скорее нависшей над Марией опасностью, а не смертью Дарнли, и добавляет, что Мария должна беречь честь, а не смотреть сквозь пальцы на тех, кто сделал ей одолжение, убив ее мужа, «как многие говорят».

Не знаю, называли эти «многие» Марию убийцей Дарнли до обличающего послания Елизаветы или нет, но уверена, что теперь так и будет. Во всем этом видна рука Уильяма Сесила: ночное убийство в саду, запятнанная репутация королевы-католички, внезапная конфиденциальность и притворная жалость со стороны Елизаветы. Смерть Дарнли погубила Марию, как и бракосочетание с ним. Соглашение с Елизаветой тоже расторгнуто, как и планировал Уильям Сесил.

Это было не тихое убийство на глухой шатающейся лестнице с целой группой свидетелей, подтверждающих смерть от несчастного случая. Это был сильнейший взрыв в самом сердце Эдинбурга посреди ночи, и именно в тот самый вечер королева отказалась спать со своим мужем в обреченном доме. Как будто она знала. Как будто порох заложил кто-то из ее знакомых.

Слухи доходят даже до меня, запертой в комнатке и изредка выходящей в сад. Кухня в Чекерс кипит сплетнями, парни с конного двора горячо поддерживают шотландского лорда Джеймса Хепберна, графа Ботвелла, который всегда боролся за протестантское дело и действовал просто, открыто и жестоко. Прачки скорбят по бедному лорду Дарнли, взорванному в собственной постели и задушенному варварскими шотландскими лордами по приказу его злобной жены. В течение весны скандал все разгорается, обрастая новыми деталями, и вот в апреле мы узнаем, что Мария, королева Шотландии, бежала из столицы, а в мае вышла замуж за человека, убившего ее второго супруга, – за Джеймса Хепберна, графа Ботвелла.