Под флагом цвета крови и свободы - Екатерина Франк

– И только тогда, когда капитан Флинт решил, что его месть осуществлена, он приказал собрать оставшихся в живых солдат, показал им их бывших командиров и заявил, будто позволит присоединиться к своим людям тем, кто решится взять в руки оружие и убить хоть одного из них. Понятное дело, желающих таких сразу же оказалось…

– Мисс Эрнеста! – невольно перебив его, радостно выкрикнул один из матросов, вывесившись из гамака настолько, что едва не свалился на пол. Сразу же несколько его товарищей с веселыми возгласами повскакивали с мест:

– Да, да, мэм, идите к нам!..

– Мисс, мистер Макферсон вернулся, представляете?

– …сеньорита, он нам такую интересную историю пообещал, вы представляете?

– И что же мистер Макферсон вам рассказывал? – куда более мягким, нежели обычно, голосом поинтересовалась Морено и с небрежной кошачьей грацией опустилась на чей-то рундук, скрестив руки на груди. – Я слышала, он упомянул имя славного капитана Джона Флинта…

– Мистер Макферсон сказал, мэм, – глаза Карлито заблестели столь сильным любопытством, что он даже осмелился заговорить прежде других, – что великий капитан никогда не возвращался без добычи, которая не заставляла бы его суда уходить под воду так, что ее поверхность была всего на фут ниже планшира – до того много ее было! У него было целых десять фрегатов и две тысячи человек в подчинении…

– Эй, малец, не преувеличивай! – недовольно перебил его Макферсон, потому что брови Эрнесты уже ползли вверх с откровенно веселым выражением. – Я сказал…

– Мэм, Джек – то есть, капитан Рэдфорд говорил мне, что вы когда-то виделись лично с капитаном Флинтом, – тихо произнес вдруг Генри, не поднимая глаз. Это были его первые слова, адресованные девушке после его памятной выходки с побегом, и сперва Эдварду показалось, что за такую дерзость гордая, верная «мисс штурман» наградит его по меньшей мере хорошей пощечиной. Но шли секунды, и выражение мелькнувшего было в ее чертах гнева сменилось другим – странным, болезненно–спокойным, тем самым, которым Морено обычно отгораживалась от неприятных расспросов:

– Я не знала его, если ты спрашиваешь об этом. Мы случайно пересекались и говорили всего один раз. И когда это случилось, он уже давно не был тем человеком, о котором рассказывают спустя десятилетия после его смерти, – она метнула секундный жесткий взгляд в сторону поперхнувшегося Макферсона. Эдвард, в глубине души ощутив смутный прилив сочувствия с зашедшему слишком далеко в своих наполовину им самим и выдуманных рассказах старику, поспешил вмешаться:

– Вы расскажете нам, сеньорита?

Темные глаза Эрнесты затуманились, словно она смотрела на всех сквозь пелену тумана или буйного тропического дождя; Эдвард запоздало осознал, что, возможно, данная тема для нее значительно неприятнее, чем могло показаться с первого взгляда. Однако, прежде чем он успел исправить свою ошибку, снедаемый любопытством и не слишком боявшийся девушки Карлито уже успел усесться у ее ног на полу, притерся поудобнее щекой к ее колену и тоже спросил:

– Вы сказали, что это был всего один небольшой разговор. Значит, вам не надо будет говорить очень долго и вы не устанете от этого, правда, синьорина?

Выражение лица Морено явственно смягчилось, когда она кивнула, снисходительно потрепав мальчишку по густым черным кудрям:

– Ладно, ладно, вымогатель мелкий! Расскажу, как мы с ним встретились. Было это почти что ровно семь… шесть лет и десять месяцев назад, если точно. Мы с капитаном Алигьери и моим другом Уильямом Катлером, – голос ее стал на мгновение хриплым и полным самой настоящей боли, однако Эрнеста, к удивлению Эдварда, сразу же взяа себя в руки и продолжила как ни в чем не бывало, – мы с ними тогда ходили на одной лишь «Кобре» – было это самое начало нашего предприятия, и всего-то и было нашей команды, что двадцать шесть человек да двенадцать покойников. Насчет фрегатов капитана Флинта не скажу – я тоже про них от отца слышала, так что мистер Макферсон вас не обманывает – вот только когда мы с ним столкнулись, он ходил уже на барке. Огромном таком, трехмачтовом, с полусотней пушек, под названием «Морж». «Кобра» наша, конечно, была пошустрее него, но у нас тогда беда была с часовыми – приходилось ставить тех, кого в последнем абордаже не слишком сильно задело, а из них вперед смотрящие, сами понимаете, не шибко славные были. Я сама тогда третьи сутки не спала нормально и чуть жива была от проклятой лихорадки, да и Биллу здорово досталось, едва правую руку отнять по локоть не пришлось… Так что я тех ребят даже не сужу, но «Моржа» они прохлопали: уйти сразу мы не успели, а там уж и ветер не слишком благоприятный, и вода в трюме не откачанная – людей-то и на парусах не хватало, не то что у помп – ну, и пушечки эти самые распрекрасные. Мы уж думали, что пришел наш смертный час; а тут вдруг к Винченсо заявляется посыльный на шлюпке с белым флагом и передает: мол, прослышал капитан Флинт про нас троих и приглашает к себе выпить по кружке рома, для чего пожаловать просит к нему на борт. Ну, а если мы это самое его приглашение не примем – сами понимаете, что будет, – Эрнеста обвела взглядом собравшихся вокруг матросов и криво усмехнулась: – Думаю, догадываетесь, каково нам троим тогда пришлось…

***

– Нет, нет и еще раз нет! Ты совершенно точно с нами не пойдешь! – бушевал едва стоявший на ногах Билл Катлер, по очереди яростно поворачиваясь всем телом то к упершейся на своем Эрнесте, то к Винченсо, скрещивавшего всякий раз руки на груди с видом отчетливого понимания того факта, что спорить с Морено, когда та уверена в своей правоте – бессмысленное и неблагодарнейшее из дел. Алигьери уже смирился с тем, что, вероятнее всего, с «Моржа» ему не суждено вернуться живым; и по прошествии лет Эрнеста могла понять, что при таком раскладе ее судьба становилась ему чуть менее чем полностью безразлична. Тогда же, в свои едва исполнившиеся шестнадцать, она явственно сознавала только одно:

– Капитан Флинт сказал, что хочет видеть нас троих. Мы не в том положении, чтобы игнорировать его требования.

– Да плевать я хотел на его требования! Ясно же, что ему попросту захотелось этак поиграть с нами перед смертью – не выйдет, не на тех напоролся. Нэнси он не получит, – упорно возражал Билл, в запале даже позабыв о пропитавшейся кровью повязке, которую Морено как раз меняла, про себя ругаясь последними словами: доктор из нее всегда был посредственный, а о том, как зашивать и бинтовать чуть ли не пополам разрубленное косым ударом сабли предплечье, она и вовсе имела крайне смутное представление. Но выбора особого не было: единственный судовой врач, сам еле уцелевший после прямого попадания пушечным ядром в тот отсек, где был оборудован лазарет, остался наедине с девятью тяжело ранеными матросами, остальные же, включая Билла, перебивались посильной помощью окружающих. Словом, оказать «Моржу» сколько-нибудь серьезное сопротивление команда «Кобры» была определенно не в состоянии.

– Эрнеста права, – наконец вмешался Алигьери, не то желая прекратить этот бессмысленный спор, не то вообще устав от ощущения собственной беспомощности. – Наши жизни сейчас зависят исключительно от прихоти капитана Флинта, и лучше нам сделать так, как он сказал.