Демоны Дома Огня - Александра Груздева

– Это нечестно. Наша кровь неравноценна, – бесцветным голосом возразил Ян.

– Что же поделать, мальчик мой? Восемьдесят чудес в обмен на твою жизнь. Не равноценно? А по мне так в самый раз. Только в Доме такие, как ты, могут жить, не вредя человечеству.

– Позвольте мне уйти. Я обещаю сохранять равновесие, – почти жалобно попросил лилу. И тут же почувствовал отвращение к самому себе.

Слабость надвигалась, как буря, неумолимым вихрем, приближаясь издалека, неслась с бешеной скоростью. Еще чуть-чуть – и будет поздно: он снова погрузится в полусон-полуявь и уже никогда не сможет заявить свои права на то, что ему действительно необходимо.

Стены кабинета придвигались к нему все ближе и ближе. Цвета исчезли. Их заменил привычный ему с детства пепельный оттенок. Все вокруг казалось грязным, мерзким. Смысл сказанных фраз расплывался, как капли дождя по стеклу.

– Равновесие? – страшным голосом заревел дон Гильяно. Выдержка изменила ему. – Ты собираешься сохранять равновесие? Ты, который бродит по острову и вершит исцеления? Снимает проклятия? Останавливает войну? Ты не можешь прожить неделю в спокойствии. Тебе нужно быть творцом чудес. Ты не можешь подчиняться правилам Дома, куда тебя пригласили. Не можешь выполнить просьбу хозяина Дома. А ведь я просил тебя – никакой волшбы на острове. Ты, который в два дня готов создать из себя культ. Ты будешь сохранять равновесие? Никому другому в этом мире ты не нужен так же, как мне, мой мальчик. Ни-ко-му. Ни одной душе. Но если бы ты хотел сохранить равновесие, ты остался бы в Доме Гильяно. Ты уязвим для мира, мой мальчик. Ты уязвим. Привязанности – это и есть слабые места. Женщины, дети – плоды вожделения. Речь не может идти о равновесии. У тебя есть сила. Ты уже использовал ее. И ты будешь ею пользоваться дальше. Твоей силе нечего противопоставить, таким образом, не ты, а я, дон Гильяно, стремлюсь сохранить равновесие. Поэтому я и предлагаю тебе присоединиться к Дому Гильяно и позволить мне быть хранителем твоей силы.

Дон Гильяно перевел дух и почти ласково попросил:

– Покажи мне руки, мальчик. Закатай рукава – я хочу видеть твои шрамы. Много чудес натворил ты, пока не знал себя. Инстинкты тебя не обманывали – за чудеса платят кровью. И ты расплатился сполна. И вина того, кто не знает, меньше, чем того, кто идет на преступление с открытыми глазами. Но вот я вижу свежий шрам. Что это? Ты уже давным-давно пробужден, и что же? Все равно творишь волшебство. Кто она? Грязная островитянка? – рявкнул вдруг дон Гильяно, подаваясь вперед.

– Она прекрасная девочка, – едва слышно возразил Ян.

– У тебя все прекрасные, самая паршивая душонка – и та красавица. Ты создал искусственного двойника. Скопировал информацию, вложил в сапфир и дал телу камень вместо души. Это большое преступление. И ты это знаешь. Но для людей ты – добрый чудотворец. За стенами этого Дома смертные перевернули в своих головах и сердцах все вверх дном, они называют зло добром, а добро величают злом. Они признают тебя своим Богом за твои чудеса. Как же, ведь ты можешь вылечить их бренные тела! Ты можешь накормить их! Ты можешь воскресить их! Неважно, что это будут лишь информационные копии, а не полноценные души, так? И что ты станешь делать? Примешь звание их Бога? Или станешь разубеждать их? Разубеждай – они не поверят тебе. Даже когда своим именем ты уничтожишь тысячи из них, они не поверят тебе. Они все равно будут звать тебя милосердным, праведным. Будут молиться тебе. Нести тебе свои горести. Просить тебя об исполнении своих желаний. Ты можешь сделать все для их мира, но можешь ли ты исправить их души?

– Их души прекрасны.

– О да! Для демона любые человеческие души совершенны. А все потому, что у вас нет душ. И вас тянет к тому, чего у вас нет. Вы хотите узнать то, чего не знаете. Хотите обладать тем, чем обладать не можете. Но что вы знаете о человеческой душе? Да, она горит и переливается на солнце, как радуга. Это видение доступно вам. Да, обладая ею, вы видите мир цветным, а не в серых оттенках пепла. Да, она дарит вам радость, развеивает вашу вечную печаль. Но, забирая у человека душу, вы лишаете ее дальнейшей жизни. Эта субстанция должна постоянно трудиться, совершенствоваться, иначе она распадается, как солнечный свет. Инструмент, которым мы развиваем души, – боль. Это единственное, что может подвигнуть их на изменения. Вы же лишаете людей боли. Даете им сладкое забвение вместо горечи правды. Избавляя людей от страданий, вы убиваете их души. Ты опасен для людей. Зная это, ты все равно не хочешь остаться в Доме Гильяно?

– Не хочу.

– Но ты останешься, – твердо повторил дон Гильяно. – И чтобы тебе не было у нас одиноко, твоя девушка останется вместе с тобой.

Ян недоверчиво оглянулся на Аду.

– Но я не могу остаться, – еле слышно возразила она.

Остаться в Доме, из которого она в ужасе бежала однажды? Остаться только потому, что ей жаль Яна. Остаться, потому что это дом Ашера.

– На первый взгляд, не можешь, – согласился дон Гильяно. – Женщин не приглашают присоединиться к Дому, им предлагают войти в семью. Но никто из Дома не готов предложить тебе кольцо. Единственная причина, по которой ты получила приглашение в Дом, – желание лилу. Он задолго до вашей встречи в Доме пожелал тебя. Но лилу, даже взрослый, не может на тебе жениться. Не в Доме. Межвидовые браки под запретом, и что случается, когда запрет нарушают, тебе известно лучше других. Ты недостойна Дома Гильяно. Твоя душа замутнена. Ум не развит. Красотой ты не блещешь.

Аде казалось, что она уже давно привыкла к оскорблениям. Детдомовское детство не прошло даром. Но сейчас почему-то каждое слово, которое с глубочайшим презрением произносил дон Гильяно, резало по живому, и рана болела, наливалась кровью.

– Тебя надо улучшать. Над тобой нужно работать. И пока есть только один инструмент для этого, – дон Гильяно показал на лежащий на столе нож. – Ты можешь прийти в Дом Гильяно только через смерть. И тогда, Ян, ты получишь ее.

Она вроде бы не верила дону Гильяно, но почему-то страх начал липким пауком подниматься по позвоночнику, расширил глаза, застучал зубами. Ада сжала челюсти так, чтобы зубы не выбивали дробь. Попыталась придать лицу безмятежность. Но дон Гильяно заметил ее страх:

– Не пугайся, смерть – это новое начало. Боль будет недолгой. А перед самой смертью, когда человек прекращает борьбу за жизнь, приходит эйфория.

– Я не хочу цвести розой в вашем саду, – сквозь сжатые зубы, процедила Ада. – Я вам на верность не присягала, никаких дурацких формул не произносила и рук вам не целовала.

– Верно, – послышался слабый голос Старшего Адвоката. – Но ты приняла письменное приглашение дона Гильяно. Помнишь открытку? И пока находишься в Доме, ты полностью в его власти. Без разрешения дона Гильяно ты не покинешь Дом.

– И ты обещала, – подал голос приободренный Ян. – Ты обещала, что будешь моей.

Ада взглянула на Яна так, что он сам должен был превратиться в груду пепла.

– Она не останется! – Тяжеленная дверь отлетела к стене. Тот, кто шагнул через обитый медью порог, не споткнулся об него с непривычки. Он знал, куда идет. Он не единожды бывал в кабинете дона Гильяно.