Современные старцы Горы Афон - Херувим Карамбелас

и сказал то же самое, но Старец не двинулся. Он подошел ближе и увидел, что Старец почти без сознания. У него случился приступ инсульта. Отцы подняли его, отнесли в монастырскую больницу и оказали первую помощь. Позднее он поправился настолько, что вновь приступил к своим обязанностям.

Диавол, нападая на послушника, стремится, прежде всего, разрушить его отношения со Старцем. Величайшая слава Синая, преп. Иоанн Лествичник, учит нас «Не ужасайся и не дивись, когда скажу тебе (ибо Моисей (и) мне о том свидетель), что лучше согрешить перед Богом, нежели перед отцом своим, — говорит преп. Иоанн Лествичник, — потому что если мы прогневали Бога, то наставник наш может Его с нами примирить; а когда мы наставника ввели в смущение, тогда уже никого не имеем, кто бы за нас ходатайствовал» («Лествица», Слово 4-е, 121).

Слова Апостола- «Всяка горесть, и гнев, и ярость, и клич, и хула да возмется от вас, со всякою злобою» (Еф. 4:31), нашли свое воплощение в старце Филарете. Слово его было мирным и тихим, рядом с ним было, как в гавани, где не бывает волн, ни малейшего признака волнения или шторма Он никогда не роптал и не жаловался. Он обладал неистощимым запасом выдержки и терпения. Когда проводил советы братии монастыря, сидел обыкновенно тихо и слушал.

«Старче, — спрашивали его, — что ты скажешь об этом деле?»

«Что же скажу я, отцы? Да будет так, как вы скажете».

Иногда в конце совета говорил: «Теперь и я скажу, отцы и братия: приготовьтесь вкусить Тела и Крови Господних, примиритесь с теми, кто обидел Вас, а потом дерзайте вкусить Трапезу Духовную.»

Таким был духовный облик кроткого старца Филарета. В душе своей не знал он покоя, если между ним и кем-либо из братии возникали разногласия. Однажды он прервал проскомидию и сказал монаху Филарету: «Чадо мое, пойди и скажи отцу Паисию (его послушнику), чтобы он пришел, мы вместе преклоним колени. Между нами возникла холодность, я не могу так оставить»

Как только пришел отец Паисий, Старец и вслед за ним послушник пали на колени, прося друг у друга прощения. Старец Филарет мог пасть ниц даже перед новообращенным, если чувствовал вину.

Такое незамутненное, детское сердце было у отца Филарета.

О нем можно сказать словами преп. Исаака Сирина:

«Когда можно сказать, что достиг кто чистоты? — Когда всех людей видит он хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем» («Подвижнические наставления», 32).

Простота и чистота Старца

Мы упустили бы очень важное в портрете старца Филарета, если бы не рассказали отдельно о его простоте, столь знаменитой у знавших его. Он был второй Павел Препростой, бесхитростный и простодушный.

В то время банкнота в сто драхм была меньшего размера, чем банкнота в десять драхм. Простой и добрый отец Филарет, которого не интересовали деньги, думал, что бумажка в десять драхм, раз она больше, и стоит намного больше, чем бумажка в сто драхм. Однажды его послушник, отец П., испросил его благословения отправиться в Карею полечить зубы. У Старца было обыкновение складывать деньги, которые ему присылали его духовные чада из мира за сорокадневные Литургии или в виде пожертвований, в свой молитвослов, а потом он передавал их казначею.

«Он достал свой молитвослов и дал мне банкноту в сто драхм, — вспоминал отец П. — Потом подумал и сказал: «Возьми лучше эту, а то, вдруг, не хватит». И, забрав обратно банкноту в сто драхм, предложил мне десятидрахмовую! О, святая простота!»

Года за три до его смерти братия настаивали на том, чтобы он поехал в Фессалоники прооперировать грыжу, от которой страдал много лет. После долгих уговоров он, наконец, сдался. Перед отъездом отслужил молебен св. Стефану, приложился к его правой руке и поклонился братии. Пятьдесят лет он не был в миру! Все ему казалось странным. Увидев на дороге автомобили, сказал: «Отцы, я и не знал, что бывают повозки без лошадей». Он помнил только старые повозки, что тянули лошади.

Когда он впервые в больнице увидел медсестер в белых халатах, то восславил Господа. «Господь послал ангелов послужить мне,» — сказал он и от смущения спрятал голову под простыней.

Живя на Святой Горе, он забыл, как выглядят женщины. Он думал о них, как о преп. Марине, великомуч. Варваре и т. д.

В монастыре Костамонит подвизался еще один монах, несравненный по простоте своей, — отец Агапий, который прежде был пастухом, пас овец и коз. Отец Филарет, сам столь простой, рассказывал про него забавную историю.

Когда отец Агапий был послушником на подворье в Трипотамос, казначей однажды сказал ему: «Апостолос (таково было его имя до пострига), приготовь к трапезе несколько вареных яиц, но не вкрутую, а мягкими».

«Благослови, Старче,» — сказал Апостолос и побежал выполнять послушание.

Спустя несколько минут он вынул яйцо из кипятка, потрогал его и положил обратно. Немного подождал, вынул вновь, потрогал — все еще твердое. И в третий раз сделал то же самое, и понял с удивлением, что, оказывается, яйцо не становится мягким от долгой варки! Он позвал эконома, старца Германа, и сказал ему, заметно расстроенный:

«Старче эти яйца (да благословит Господь) не поддаются варке! Я их так долго кипятил, но они не становятся мягче».

Тогда старец Герман, едва удерживая улыбку, велел ему: «Апостол ос, повари еще немного, и они дойдут».

И Апостолос серьезно ответил:

«Благослови, Старче!»

«Судьбы Твоя не забых» (Пс. 118:30)

Проницательный духовник

«Не достигнет проницательности, кто не трудится, не развивает ее. Прежде всего, научись жить в тишине».

— Авва Исайя

То, что Старец подвизался в исихазме (насколько это было возможно в обители), молитва и чистота сердца дали ему «умный свет и проницательность в духе». Многие монахи и миряне исповедовавшиеся у отца Филарета, познали на себе его безграничную любовь и светлую духовную проницательность.

Господин Константин Константопулос был выдающимся гражданским губернатором Святой Горы в течение двенадцати лет (1951–1963). Он часто бывал в святом монастыре Костамонит и исповедовался у отца Филарета. Когда его спрашивали, зачем он это делает, отвечал: «Я глубоко уважаю Игумена. Меня восхищают его мудрость и проницательность, и то, что он, хотя почти не образован, прекрасно знает Библию».

Его слава как духовника распространилась очень далеко. Он получал письма с исповедями даже из Австралии.

Старец сострадал кающимся. Почти всегда епитрахиль его орошалась слезами сострадания, а разрешительная молитва соединялась с собственным покаянием и