Портрет моего мужа - Екатерина Лесина

И когда в конторе появилась милая неловкая провинциалочка, явно мечтающая не столько о карьере, сколько о выгодном замужестве, ее приняли. Сперва с настороженностью, но...

...пойми, Кир, нельзя набиваться. Немного подождать, и им самим станет любопытно, захочется узнать, кто я, а там и о себе рассказать...

Она прижилась там куда легче Кириса, который так и не научился толком играть кого-то. Даже себя. Глуповатый агент? Из него, пожалуй, вышел. Неловкий. Молчаливый. Стеснительный. Он тогда и вправду стеснялся, но скорее себя и собственной неумелости, нежели людей.

Он хмурился.

И кивал в поддержание беседы. Делал вид, что пытается ухаживать за Эленой Ригис, выслушивал советы и насмешки, ведь очевидно же, что такая красавица найдет кого поинтересней.

...с ней явно что-то не так.

Ригис принимала букетики маргариток, которые Кирис рвал здесь же, благо, маргаритки, некогда высаженные на клумбе, успели расползтись по траве. Она делала вид, что ей льстит внимание, но, конечно, все не всерьез. Только иногда выражение лица становилось таким, что Кирис себя ненавидел.

...она несчастна. Поверь, счастливые так себя не ведут. Она не плачет, но... посмотри, за последние полгода она сильно похудела. Платье на ней висит, хотя явно его ушивали. Она постриглась и стала красить ногти.

Тогда Кирису это казалось ерундой.

...глупый. Зачем обрезать хорошие волосы, которые придется восстанавливать, если вдруг стрижка надоест, а это, поверь, дорогое удовольствие. Да и сейчас в моде полудлинные или завивка. Завивку она не сделала, а стрижка почти неприлично короткая. Такие после болезни делают. Ногти наверняка слоятся, поэтому и прячет.

Она долго не шла на контакт.

Дичилась.

И закрывалась в себе, но Вельма, она умела работать с людьми. Она была лучшей в своем роде. Не менталист, скорее уж на грани дара, и эту грань Вельма отточила так, что ей и воздействие не требовалось. Только время...

...четыре месяца в конторе - достаточно, чтобы стать своей. Еще два, чтобы люди окончательно забыли о временах, когда Вельмы здесь не было... и еще один, чтобы приручить Элену Ригис.

...раньше она была другой, - Вельма любила забираться на крышу, садилась на парапет и покачивала ногами. Она жевала сахарный крендель, вытирая пальцы клетчатым платком, и делилась с голубями. Голубей на крыше было множество, они, казалось, слетались со всего города, и толклись, ворковали, причитали, выпрашивая кусок этого самого кренделя. - Все решили, что дело в несчастной любви. Встретила женатого, влюбилась, разорвала помолвку, поссорилась с семьей. А ее любовник, как наигрался, послал куда подальше. Только не послал... она по-прежнему с ним встречается. Это сразу заметно. Она прямо светится, правда, недолго, потом... будто откат. Знаешь, я бы ее изолировала.

Вельма отрывала куски батона.

- Здесь Корн не прав. На девчонку определенно воздействуют, пусть неклассическими способами, но какая разница? И пока она под колпаком, говорить не станет. Надо уводить. Отослать ее куда... пусть придумает.

Про Вельму и главу управления шептались... осторожно.

Слухи, они ведь в разных местах заводятся. Кирис старался не обращать на них внимания. Да и... был ли он сам влюблен? Пожалуй, как и все прочие, с кем Вельме случилось работать. В том не было ее вины, она ведь не специально, она... привыкла вот так жить. Правда, при всем том Вельма соблюдала осторожность, никогда и никому не обещая больше, чем могла дать.

Разве что...

...поговаривали, у нее есть кольцо, которое Вельма носит на шее. И что свадьба состоится, что ей давно бы пора состоятся, но Вельма не желает уходить из Управления. А Корн не настаивает, он достаточно умен, чтобы предоставить избраннице право выбора.

- Конечно, если девчонку сдернуть, то хвосты зачистят, - она доела крендель и вытерла пальцы. - Но у нас будет свидетель.

...сомнительного свойства, поскольку всегда можно сослаться на желание брошенной женщины отомстить любовнику.

- Мужчины, - Вельма покачала головой. - Вам бы все в игры играть во имя государства, а девчонка с ума сходит.

...в тот вечер они ушли вдвоем. Кирис, обычно провожавший Элену до станции, задержался. Привык, что уходят в одно время, да и Вельма просила не мешать. Он и не мешал. Он бы держался в отдалении, как и положено неудачливому ухажеру, у которого смелости не хватает подойти.

Но Вельма его изучила.

Не только его.

И они ушли раньше.

...оказывается, и Вельма совершила ошибку.

Ее нашли быстро. Тело не прятали, будто знали, что смысла в этом нет.

Ее нашли, и Кирису пришлось объясняться. Потом. Позже. Когда целители разрешили говорить. И он знал, что не был виновен: в их паре старшей была именно Вельма, но... знание - одно, а совесть - другое. И Корн слушал.

Наверное, ему хотелось убить идиота, из-за которого...

...Кирис и сам бы умер. Только кто ж ему позволит?

Вельму нашли, это да... ограбление?

Возможно. У Вельмы при себе была пара серебряных сережек и колечко-артефакт, да цепочка на щиколотке, скрытая под чулками. Цепочку тоже сняли, а чулки завязали на горле бантиком, и в этом опять же виделась издевка.

Говорить тяжело.

- Если этот урод понял, что копают под него, Вельму убрали бы в любом случае, а окажись ты рядом, то и тебя, - сказал тогда Корн, сжимая руку, и стакан рассыпался пылью в его руках. - Тогда у меня было бы два трупа. Тебя придется уволить.

- Нет.

Тогда Кирису казалось, что уволиться - это значит бросить Вельму.

- Думаешь, я оставлю это дело? - у Корна тяжелый взгляд, от которого тянет отвернуться, но Кирис выдерживает. Он заставляет смотреть в светлые глаза, и дышать заставляет. И вообще жить. - Нет... теперь точно нет... это и раньше было личным.

Он стряхивает осколки в мусорное ведро.

- Мы его зацепим и сожрем... но для этого мне нужны люди. Живые люди.

Живым себя Кирис не чувствовал, хотя целители и утверждали, что кризис миновал. Не отпускало ощущение, что лучше бы его добили в том проклятом доме.

- За Эленой Ригис присматривали, - рассказывать нелегко, хотя Кирис рассказывал эту историю сперва Корну, затем комиссии по внутренним делам.

...потом снова Корну.

...и старому канцлеру, изъявившему личный интерес.

Он рассказывал, проклятье, и собственному отражению, тренируя проклятый доклад, пока не выучил каждое слово. И все равно говорить было сложно.

Да и как?

В доклад не вошла старая ворона, которая раскапывала мусор под лавкой. Район, где Ригис снимала дом, пусть и считался приличным, но слишком близко примыкал к Пятому округу.