Королева Бедлама - Роберт МакКаммон

Мэтью заставил мысли успокоиться и попытался снова отдохнуть, потому что тело этого требовало. Вскоре колеса кареты покатились по более знакомым местам, миновав окраины города. Серебряные часы показывали тринадцать минут одиннадцатого. Утром этой пятницы на улицах было обычное движение пешеходов и телег, все спешили по делам — Мэтью этот стиль называл «по-ньюйоркски». Лошади уже сбавили ход до шага, но сворачивали к порту, чтобы доставить своего пассажира по месту назначения, и тут ветер донес до Мэтью едкий запах дыма. Ничего необычного в этом не было, учитывая массу мастерских, где был нужен огонь, но когда воздух пожелтел примерно за квартал до дома Григсби, Мэтью понял, что тут рядом что-то горит по-настоящему. Выглянув в полумесяц окна, он к полному своему ужасу увидел, что язык пламени взметнулся прямо впереди, где жил печатник.

Горел молочный сарай.

— Я сойду здесь! — заорал Мэтью кучеру и форейтору, распахнул дверцу и выпрыгнул на улицу. Колени подогнулись, пах болел, как колотая рана, Мэтью пошатнулся, чуть не падая, но пошел вперед, мужественно преодолевая земное тяготение. Сомнений не оставалось: сарай горел, а с ним — остатки жалкого имущества его обитателя.

Но, шагнув с Квин-стрит на землю Григсби, он увидел, что это не его особняк в миниатюре охвачен пламенем. Дым и клубящаяся туча пепла поднимались из-за сарая. Мэтью пошел — точнее, похромал — в сторону пожара. Сердце у него колотилось.

За сараем печатник и его внучка поддерживали костер, и каждый из них держал в руках грабли, чтобы отсекать от травы шальные языки пламени.

— Что это? — спросил Мэтью, подойдя к Григсби. Он заметил, как Берри обернулась и быстро глянула в его мрачное лицо, а потом кинула быстрый взгляд в сторону паха, будто знала, где этот предмет провел ночь.

— Мэтью, а вот и ты! — расплылся в улыбке Григсби, раскрасневшись от жара. К клочкам его волос прилипла зола, черная полоса мазком легла поперек носа. — Где ты был?

— Просто уезжал с ночевкой, — ответил он. Берри отвернулась и граблями прибила ползущий язык огня. Взлетела туча пепла, запорхала вокруг серым снегом. — А что жжете?

— Мусор, — ответил Григсби, шевельнув бровями. — По вашему приказу, сэр!

— Моему?

— Конечно! Все, что угодно по просьбе хозяина дома!

— Хозяина до… — Мэтью осекся, вглядевшись в огонь, и увидев в красном пекле сплавленную массу контуров, бывших когда-то кучей старых ведер, ящиков, утвари, чего-то непонятного, завернутого в пылающую парусину. Попалась на глаза издырявленная дымящаяся мишень — и тут же занялось и вспыхнуло пеклом ее соломенное нутро.

Первым побуждением было выхватить у Григсби грабли и сбить пламя, вторым — схватить стоящее рядом ведро с водой и спасти то, что он спрятал внутри мишени, но было поздно, слишком уже поздно.

— Что вы наделали? — услышал он собственный крик, и такая боль слышалась в нем, что оба Григсби посмотрели на него так, будто он сам загорелся.

Очки печатника сползли на кончик вспотевшего носа. Он подвинул их обратно, чтобы лучше видеть пораженное ужасом лицо Мэтью:

— Я сделал то, что ты просил! — ответил он. — Вычистил для тебя этот сарай!

— И все сожгли? — Последнее слово он едва не выкрикнул. — Ты спятил?

— А что еще мне было делать с этим мусором? Нет, детали пресса и типографскую краску я оставил, конечно, но все остальное — только сжечь. Боже мой, Мэтью, у тебя просто больной вид!

Мэтью качнулся, шагнул, шатаясь, назад, чуть не сел с размаху — но если он сейчас ушибет себе и второе, то его тогда только в тачку сажать и вести в общественную больницу на Кинг-стрит.

— Мэтью! — бросилась к нему Берри в растрепанных рыжих кудрях, с черными мазками на лбу и на подбородке. Синие глаза смотрели тревожно. — Что с тобой?

— Сгорел, — только и мог сказать он.

— Что сгорело?

— Он там лежал. В мишени. Внутри, я там спрятал. — Мэтью понимал, что лепечет, как ручеек, но ничего не мог с собой сделать. — Там, внутри. Там спрятал.

— Кажется, он пьян! — заметил Григсби, прибивая кусок пылающей мешковины, вылетевшей из ярости огня.

— Важное, очень важное, — лепетал Мэтью, будто снова под действием Чепелова зелья. В глазах все расплывалось и покачивалось. — Так важно было хранить, и сгорело.

— Да что хранить? — спросил Григсби. — Ты что, недоволен тем, что я для тебя сделал?

Берри отложила грабли и взяла Мэтью за руку.

— А ну, остынь! — велела она голосом резким, как пощечина. Он заморгал, уставился на нее, полуоткрыв рот, ощущая на языке вкус пепла. — Пойдем, — велела Берри и уже мягче потянула его к дому печатника.

— Я ж там все вычистил! — крикнул им вслед Григсби. — Дорожку положил на полу и новый стол поставил! Да, и слесарь приходил утром! Твой старый замок заело!

В кухне Берри посадила Мэтью у стола и налила ему воды. Он смотрел на чашку, не понимая, пока девушка не вложила чашку ему в руку и не прижала к ней его пальцы.

— Пей, — велела она, и он послушался, как оглушенный олух.

— Так что с тобой стряслось? — спросила она, когда он поставил чашку.

Он замотал головой, не в силах сказать. Кусочек мозаики, который мог оказаться ключевым элементом картины, превратился в пепел и дым. И незнание тайны, раскрытия которой хотел от него Маскер, было невыносимо. Он сидел, тупо глядя в чашку с водой, потом заметил, что Берри в комнате нет — но тут половицы заскрипели под ее шагами, все ближе и ближе.

Она остановилась у него за спиной, и вдруг с резким шлепком перед ним на стол лег предмет, спасенный от огненной смерти.

— Я вчера помогала деду вытаскивать мусор, — сказала она. — А мне нужна была солома для матраса. Зачерпнула одну горсть, потом другую — и в ней было вот это.

Мэтью протянул руку, потрогал блокнот с золотым тиснением — проверить, что это на самом деле. Он проглотил слюну. Мысли все еще ходили ходуном, и он ляпнул первое, что пришло ему в голову:

— До чего же мне повезло.

— Да, — согласилась Берри спокойным голосом, — повезло тебе. — И добавила: — Я просмотрела, но деду не показывала. Увидела там твое имя.

Мэтью кивнул.

— Ты это там спрятал?

Снова кивок.

— Не хочешь мне рассказать почему?

Но Мэтью все еще колотила нервная дрожь. Он взял блокнот и открыл на загадочной странице. С первого же взгляда на список имен в глаза бросилось:

Это, предположил Мэтью, вполне может быть тот Сайлас, у которого маленькая привычка — и большой талант — проверять чужие карманы. Число — это может быть дата заключенной с Осли сделки, но что тогда значат остальные четыре числа?