Королева Бедлама - Роберт МакКаммон

— Угроза смерти, — сказал Мэтью.

— Нет, не угроза. Обет смерти. Получивший такую карточку может заказывать себе похороны. Натэниел Пауэрс все про это знает. Получив карту, он собрал свою семью, бросил давнюю и успешную адвокатскую практику и сел на корабль, идущий в Нью-Йорк. Но в глубине души он знает, что профессор Фелл не забывает и не прощает, и понадобится на то неделя или месяц, год или десять лет, обет будет исполнен. Так же было и с моим Ричардом. — Она моргнула и отвернулась к окну. Лицо ее было бледно в ярком солнце. — Шли месяцы. Мы оба знали, что означает эта карта. Мы были осторожны. Остерегались незнакомых. Мы знали, как опасна бывает плотная толпа, как смертоносна может быть пустынная улица. Но мы могли только ждать, а я могла только молиться, чтобы, когда в дело пойдет нож или удавка, Ричард успел вовремя их увидеть. Вы знаете, что это такое, Мэтью? Что значит жить пять лет в страхе, день за днем? Можете хоть себе представить?

— Нет, — мрачно ответил Мэтью. — Не могу.

— И не дай вам Бог. Это разрушает самую твою человеческую суть. Это отнимает радость и гасит свет дня. И никто не может помочь, Мэтью. Ни одна живая душа. — Она обратила на него взгляд, и в эти секунды Мэтью показалось, что одно воспоминание об этих годах ужаса состарило ее, и глаза запали в темные края ям. — Мы с головой погрузились в работу. Ричард называл ее — «наше предназначение». Чем больше решалось проблем, тем больше приходило клиентов. Но всегда, всегда была рядом ждущая тень профессора Фелла. В какой-то момент на шестой год у меня нервы разлетелись вдребезги. Не знаю, удалось ли мне до конца оправиться. Но Ричард был тверд. Нет, говорил он, мы не покинем этот город. Он не хотел убегать и прятаться, иначе он не смог бы смотреть по утрам в зеркало, когда бреется. И я тоже взяла себя в руки и занялась делом. Человек занимается делом, потому что таков его долг. — Она с трудом улыбнулась страшной, стекленящей глаза улыбкой и посмотрела на Хадсона. — Да, болтаю, как слабоумная. Это ад — стареть.

— Ты не обязана больше ничего рассказывать, — ответил Грейтхауз, но она отмахнулась.

Секунду она стояла, глядя в пол между собой и Мэтью. За окном крикнула пролетающая чайка, залаяла визгливо собака.

— Десятого ноября, — проговорила дама в сером неуверенным, упавшим голосом. — На седьмой год, в четыре часа пополудни. В дождливый день. Холод пробирал до костей. Ричард ушел из конторы повидаться со своим сводным братом в таверне «Скрещенные ключи» за два квартала от нас. Я, помню, сказала ему, что скоро приду, вот только закончу писать отчет. Это было дело… о пропавшем кольце с изумрудом. Его украла горничная по имени Софи. Я очень хорошо, очень ясно помню. Сказала тогда Ричарду, чтобы надел шарф и выпил горячего чаю — у него горло болело. Лондонские сырые холода. Я ему сказала, что приду… и он вышел, направляясь в «Скрещенные ключи»… и туда он не дошел. Не прошел два квартала. Никто не видел, как он выходил из нашего здания. Его вообще никто не видел. Нигде. — Она снова подняла голову, глядя в окно, и Мэтью подумал, что она там видит на самом деле. Голос ей изменил. — Утром… тринадцатого ноября, — с трудом проговорила она, — я нашла перед входной дверью пакет. Очень маленький.

— Кэтрин! — Грейтхауз оказался рядом и взял ее за локоть. — Не надо.

— Это урок истории, — ответила она слабым голосом. — Остережение тем, у кого нет выбора, кроме как идти вперед. Я говорила о… об этом пакете. Мэтью, вы знаете, какой был девиз у нашего агентства? Нарисован у нас на вывеске и напечатан на карточках. «Руки и глаза закона».

Мэтью вспомнил, что говорил ему об этом Мак-Кеггерс в мансарде коронера.

— Не надо было мне открывать этот пакет. Не надо было. — Что-то сломалось у нее в голосе, дрожь пробежала по лицу. — Они оставили у него на руке обручальное кольцо. Очень любезно с их стороны при таком зверстве. Они хотели, чтобы я опознала… наверняка опознала то, что от него осталось. — Она закрыла глаза. — Осталось, — почти прошептала она.

За окном мелькнули чайки, белые как пена, чей-то голос на улице выкрикивал что-то о ведрах на продажу.

Миссис Герральд закончила свой рассказ. Она стояла в комнате на границе света и тени, опустив голову, и то ли была влага в ее глазах, то ли не было — Мэтью считал, что она по-своему солдат, а солдаты никогда не плачут на людях.

— Я и есть тот сводный брат, с которым шел встречаться Ричард, — обратился Грейтхауз к Мэтью, отпустив локоть миссис Герральд. — Нас разделяли восемь лет. Ну, и вся протяженность мира. Он всегда упрекал меня за пьянство, баб, авантюры наемного солдата. Говорил, что мои выдающиеся таланты я должен посвятить защите закона. Можешь себе представить такую чушь?

— Чушь или не чушь, — резко проговорила миссис Герральд, будто очнувшись от мучительных воспоминаний, — а ты ведь здесь?

— Да, — ответил он, обращаясь только к ней. — Я здесь.

— Так все-таки… я полагаю, ты собирался мне рассказать об этом до утра понедельника?

— Я собирался выбрать для этого время.

— А что должно случиться в понедельник утром? — спросил Мэтью.

— В понедельник утром, — ответила миссис Герральд с обычным спокойным выражением лица и полностью владея голосом, — я взойду на корабль и, если даст Бог, месяца через два с лишним сойду в Англии, если ветер будет благоприятный.

— Вы возвращаетесь в Англию?

— Да, по-моему, я именно это и сказала. У агентства есть и другие отделения, а у меня — другие обязанности. Со здешним отделением справитесь вы с Хадсоном.

— Мы вдвоем? Сами?

— Ну, Мэтью! — нахмурилась она. — Все-таки видно, что вы крепко не выспались! Вы с Хадсоном, вдвоем, справитесь отлично. Потом, на усмотрение Хадсона, можно будет нанять одного-двух помощников, но пока что, по-моему, все более или менее в порядке. Кроме, конечно, этого жуткого помещения, но когда его вычистят и поставят мебель, в нем вполне можно будет работать. Повесим вывеску — и все. Да! — Она посмотрела на Хадсона. — Дай ему деньги.

С явным отвращением Хадсон вытащил из внутреннего кармана кожаный кошелек и протянул Мэтью.

— Подойдите и возьмите, — поторопила его миссис Герральд. — Это покрытие ваших дорожных расходов на поездку в Филадельфию. — Мэтью заколебался. Миссис Герральд тяжело вздохнула: — Ну вы же собираетесь туда ехать? Как еще будете решать проблему этой… как ее называют?

— Королева, — мрачно ухмыльнулся Грейтхауз. — Королева Дурдома.

— Ее называют Королевой Бедлама, но лишь в полностью уважительном смысле, — сообщил Мэтью и взял кошелек. — Мне кажется, я нашел способ, который поможет ее идентифицировать, но мне придется для этого съездить в ту больницу.

— Как сочтете нужным. Хадсон считает, что это зряшная трата денег, но все-таки… иногда нужно отпустить коню поводья. Не правда ли, Хадсон?

— Да, а ослу иногда дать пинка в…

— Мальчики, не ссорьтесь, — попросила она. — Мэтью, я даю вам достаточно для проезда в Филадельфию и обратно на пакетботе. Это сократит путь туда и обратно до одного дня вместо трех по суше. Делайте то, в чем чувствуете необходимость, но не бросайте денег на глупости. Надеюсь, это ясно?