Космическая трилогия - Клайв Стейплз Льюис

Наконец и. о. заговорил, глядя куда-то, быть может – в небо:

– Я знаю, кто это. Ваша фамилия Стэддок. Почему вы сюда вошли? Вам лучше не входить. Удалитесь.

Именно тогда нервы у Марка окончательно сдали. Он кинулся вниз через три ступеньки, пересек холл, выскочил во двор и побежал по дорожке. Все снова стало ясно. Вон по той тропинке он за полчаса добежит до автобусной станции. О будущем он вообще не думал. Важны были только две вещи: выбраться отсюда и вернуться к Джейн. Тоска по ней, вполне телесная, не была вожделением – он чувствовал, что жена его дышит милостью и силой, смывающими здешнюю мерзость. Он уже не думал о том, что она сошла с ума. По молодости своей не веря в настоящую беду, он знал, что надо только вырваться из сети, и все будет хорошо, и они будут вместе, словно ничего не случилось.

Он уже вышел из сада, переходил дорогу, к деревьям, и вдруг остановился. Перед ним на тропинке стоял высокий, немного сутулый человек и что-то мямлил про себя. То был Уизер. Марк повернулся, постоял; такой боли он еще не испытывал. Потом устало – так устало, что глаза у него заслезились, – он медленно побрел назад.

У мистера Макфи была на первом этаже комнатка, которую он называл кабинетом. Женщины входили туда только с его разрешения; и сейчас в этом пыльном, но аккуратном помещении сидела Джейн, которую он пригласил, чтобы «объективно рассмотреть ситуацию».

– Скажу вам, миссис Стэддок, – начал он, – что хозяина нашего знаю очень давно. Он был филологом. Не берусь утверждать, что филология точная наука, но в данном случае я лишь отмечаю, что он безусловно умен. У нас не частная беседа, и не буду предвосхищать выводы, а потому не скажу, что воображение было у него всегда развито. Его фамилия Рэнсом.

– Неужели тот, который написал «Диалектическую семантику»? – спросила Джейн.

– Он самый. Так вот, шесть лет назад – у меня все записано, но сейчас это не важно – он исчез в первый раз. Совершенно исчез на девять месяцев. Я думал, он утонул. И вдруг он оказался у себя, в Кембридже, и его немедленно отправили в больницу. На три месяца. Где он был, он сказал только близким друзьям.

– Где же? – спросила Джейн.

– Он сказал, – и мистер Макфи взял понюшку табаку, – что он был на Марсе.

– Он бредил?

– Нет, нет. Он и сейчас так говорит. Судите как хотите, а он говорит так.

– Я ему верю, – сказала Джейн.

– Я сообщаю вам факты, – сказал Макфи. – Он же сообщил нам, что его похитили и увезли на Марс профессор Уэстон и некий Дивайн, теперь он лорд Феверстон. Он от них убежал и был там какое-то время один.

– Там нет жизни?

– Мы знаем лишь то, что сообщает он. Вы, конечно, понимаете, миссис Стэддок, что даже здесь, на Земле, человек в полном одиночестве, скажем, географ-исследователь, может впасть в самое странное состояние. Мне говорили, что он может забыть, кто он.

– Вы думаете, ему все примерещилось?

– Я ничего не думаю. Я излагаю. По его словам, там есть самые разные формы жизни – может быть, поэтому он развел здесь такой зверинец. Но не в том дело. Нам важно, что он там встретил так называемых эльдилов.

– Это животные?

– Вы пытались когда-нибудь определить, что значит слово «животные»?

– Н-нет… Я хотела спросить, это разумные существа? Говорят они?

– Да. Они разумны, хотя речь и разум не одно и то же.

– Значит, они и есть марсиане?

– Ничуть не значит. Судя по его словам, они бывают на Марсе, но живут в космосе.

– Там же нечем дышать!

– Я вам рассказываю, что говорит доктор Рэнсом. По его словам, они не дышат, и не размножаются, и не умирают. Как вы понимаете, последнее утверждение не основано на опыте.

– На что же они похожи?

– Я не вполне готов ответить на этот вопрос.

– Большие они? – против воли спросила Джейн.

Макфи высморкался.

– Суть дела не в том, миссис Стэддок, – сказал он. – Доктор Рэнсом утверждает следующее: с тех пор как он вернулся на Землю, эти существа посещают его. Он исчез еще раз, отсутствовал более года и, по его словам, был на Венере, куда его доставили они.

– Они и на Венере живут?

– Простите, этот вопрос показывает, что вы не совсем меня поняли. Они вообще не обитают на планетах. Если мы допустим, что они существуют, придется представить себе, что они как бы плавают в космосе, присаживаясь на ту или иную планету, словно птица на дерево. По его словам, некоторые из них как-то связаны с определенными планетами, но, повторяю, не обитают на них.

– Они людям не вредят?

– Доктор Рэнсом полагает, что нет, но есть одно исключение.

– Какое?

– Эльдилы, которые издавна связаны с Землей. Нам, землянам, не повезло с паразитами. Здесь-то мы и подходим к сути дела.

Джейн ждала, удивляясь тому, что совсем не удивляется.

– Короче говоря, – продолжал он, – или этот дом посещают эльдилы, или мы все подвержены галлюцинациям. Именно эльдилы открыли Рэнсому, что существует заговор против человечества. Более того, именно они советуют ему, как бороться… если здесь применимо это слово. Вы спросите, можно ли победить могучих врагов, поливая грядки и дрессируя медведей? Я и сам задавал этот вопрос. Ответ всегда один: мы ждем приказа.

– От эльдилов? Нет, я все-таки не пойму. Вы сами сказали, что наши, земные, человеку враждебны.

– Вот это хороший вопрос. К нам земные не ходят. У нас другие, космические.

– Неужели они приходят сюда?

– Так полагает доктор Рэнсом.

– Должны же вы знать, это правда или нет?

– Откуда?

– Вы их видели?

– На ваш вопрос нельзя ответить ни положительно, ни отрицательно. Я видел многое – и радугу, и зеркало, и закат, не говоря о снах. Признаю, что здесь, в доме, я наблюдал явления, которые объяснить не могу. Но никто не являлся, когда я собирался вести запись или хоть как-нибудь их проверить.

– Разве видеть самому – недостаточно?

– Достаточно для детей и животных.

– А для разумных людей?

– Мой дядя, доктор Дункансон (быть может, вам доводилось о нем слышать), говорил: «Поклянитесь мне на слове Божьем», – и клал на стол большую Библию. Так он усмирял тех, кто хотел рассказать о видениях. У меня, миссис Стэддок, вера иная, но принципы те же. Если кто-нибудь хочет, чтобы Эндрью Макфи в него поверил, пусть явится, будет так добр, открыто, при свидетелях, не стесняясь ни фотоаппарата, ни термометра.

– Значит, вы что-то видели?

– Да. Но это не разговор. Бывают обманы чувств, бывают фокусы…