Северная сторона сердца - Долорес Редондо

тела и замедляется сердцебиение. Амайя обнимала собаку, закрывала глаза, прислонялась к ее шее и засыпала, но через несколько секунд просыпалась, испуганная и дрожащая от холода. Ипар знал, что спать под дождем нехорошо, но, продолжая путь, она заходила все дальше в лес, и хотя Ипар всячески показывал ей, что пастух может вывести свою овцу в нужное место, Амайя все шла и шла на север, словно каким-то таинственным образом повиновалась темному присутствию, скрывавшемуся среди листвы и указывавшему ей дорогу. Ипар мог лишь следовать рядом с девочкой, внимательно прислушиваясь к шорохам в чаще, время от времени рыча и лая, чтобы предупредить невидимого врага, чтобы тот держался подальше, что, пока он с Амайей, в обиду ее не даст.

Глава 62

«Ле Гран Байу»

Болота

Среда, 31 августа 2005 года

Обойдя дом, они увидели вход. Дверь была распахнута настежь, но, в отличие от других строений, кто-то заблокировал ее веткой, чтобы она не закрывалась. Переступив порог, Медора прильнула к стене, как мышка. Словно что-то вспоминая, она с ужасом смотрела на причудливо украшенные стены странного дома. Отрубленные и высушенные головы пум, кабанов, аллигаторов и крокодилов крепились к стене от пола до потолка. Еще совсем недавно их покрывала вода. Жара быстро высушила съеденную молью и поблекшую от времени шкуру, но грязь и ил по-прежнему покрывали охотничьи трофеи, придавая им жалкий вид. В центре стояли два больших стола, окруженных перевернутыми скамьями. Верхняя часть дощатой столешницы высовывалась из воды, покрытая илом. Вода доходила до половины полудюжины грязных окон. Снаружи ярко светило солнце, но в комнате царил полумрак. Оконные стекла чудом уцелели, но были залеплены грязью и едва пропускали свет. Чуть в отдалении виднелись деревянные балки, которые поддерживали потолок; вверху был мезонин, к которому вела винтовая лестница, делавшая два витка. Дверь наверх была открыта, и через нее доносился отчетливый свистящий звук, сливавшийся с шумом дождя, падающего на крышу.

Почти одновременно с их появлением, не давая им времени отступить, из отверстия выглянул человек. Обнаженный до пояса, он повернулся спиной и начал спускаться, таща за собой нечто похожее на тюк, который с сухими ударами прыгал со ступеньки на ступеньку. Все направили на него оружие, ожидая сигнала Дюпри. Медора завизжала; ее крик был похож на голос животного, угодившего в капкан, тело сотрясали судороги, как будто она пыталась от чего-то освободиться или билась в агонии. Свист наверху лестницы затих, человек отпустил тюк, и они увидели, что это труп молодой женщины с длинными черными волосами, свалявшимися и висящими патлами. Повинуясь инерции, тело сползало по лестнице, голова билась о ступени с глухим стуком, будто женщина каким-то образом преследовала своего похитителя. Сначала тот попытался снова подняться на верхний этаж, но сползший по лестнице труп преградил ему путь. Джейсон Булл выстрелил, один из ловцов креветок выстрелил вслед за ним, но оба промахнулись. Двигаясь с необычайным проворством, человек извлек из-за пояса пистолет, из которого начал палить; пули вонзались в головы животных, убитых несколько десятилетий назад. Свалявшийся мех разлетался по сторонам, стружки и опилки, будто снег, сыпались на Медору. Свистун начал торопливо спускаться по лестнице, но на последнем пролете Шарбу бросился на него, пытаясь перехватить. Перила лестницы сломались под их весом, в результате чего оба упали в воду. Они сцепились друг с другом под крики остальных членов команды, которые целились в свистуна, призывая его сдаться. Грянули несколько выстрелов, приглушенных повсеместно стоявшей водой, и свистун повалился на Шарбу. Тот столкнул его с себя, стараясь удерживать равновесие. В темной воде растекалась кровь.

Медора перестала визжать. Они повернулись к ней и увидели, что трайтер накрыл ее голову своей курткой. Казалось, это ее успокоило. Она неподвижно стояла у стены, едва держась на хрупких костлявых ногах, похожая на больную бесперую птицу, прикрытую платком. Но главное — она была спокойна. Женщина раскачивалась взад и вперед и издавала ставшее уже привычным шипение, напоминающее бег воды по трубам. Бинты испачкались, а на зияющей ране, видневшейся у нее в боку, выступило коричневое пятно.

— Боже! — воскликнул трайтер.

Он подбежал к Медоре и подхватил ее в тот момент, когда ноги ее обмякли, не в силах удержать тяжесть тела. Стоя на коленях в воде, просунул руку ей под мышку и с трудом удержал голову. Другой рукой пытался остановить кровь, которая красным пятном растекалась по мокрой ткани ее несуразной ночной сорочки в цветочек. Трайтер удрученно покачал головой, словно не в силах смириться с несправедливостью. Он неподвижно смотрел на пожираемое смертью лицо: в этот момент, в самом конце жизни, в умирающих глазах похищенной девочки забрезжил прекрасный, хоть и бледный свет. Медора не шипела, не кричала, лишь шевелила губами, словно пытаясь что-то сказать. Трайтер наклонил голову, чтобы расслышать ее шепот сквозь грохот дождя, бьющего в крышу. Тело выскользнуло из его рук и погрузилось в грязную воду. Дюпри и Булл опустились на колени, стараясь удержать над водой жалкие кости и сухую головку молодой женщины. Затем трайтер положил одну руку ей на лоб, другую на грудь, не прерывая ни на мгновение молитву об исцелении. Снова наклонился, коснулся лицом изуродованного рта и прислушался. Он молился за нее, даже после того, как огонек в ее глазах погас навсегда.

Не отрывая глаз от лестницы, Дюпри помог перенести Медору к одному из столов. Одна ее нога вывернулась в сторону и застряла между балками перил.

— Если б наверху был кто-то еще, — прошептал Булл, — думаю, он уже появился бы.

— При условии, что он вооружен, — уточнил Шарбу.

Они кивнули друг другу, направились к лестнице, миновав неподвижное тело, и быстро поднялись вверх. Добравшись до верхнего этажа, встали по обе стороны от двери, выставили револьверы, поочередно заглянули внутрь и наконец проникли в смежное помещение. Через мгновение Булл появился вновь.

— Все чисто. Там мертвый парень. И еще девочки… — сказал он, обращаясь к Дюпри, и кивнул на трайтера и ловцов креветок. — Им лучше не подниматься наверх. Правда, не стоит.

Жертв было пять: девочки от двенадцати до шестнадцати лет. Вода начала спускаться несколько часов назад, и хотя ее следы все еще можно было различить в виде грязной линии у самого потолка, кругом было сухо. Тем не менее одежда и волосы девочек свидетельствовали о том, что они высохли, словно простыни, сорванные с веревки ветром, которые среди сора и грязи выглядят сухими и твердыми, как картон. Жара стояла невыносимая: когда они вошли в комнату, им показалось, что они в раскаленной печи. Вода, разлившаяся