Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч

— Кассандра Мэддокс, — произнес он в конце концов, словно пробуя имя на вкус. — Я уже давно задавал себе вопрос, как твое настоящее имя. Оно тебе идет.

— Друзья называют меня Кэсси, — сказала я.

Он пропустил мою реплику мимо ушей.

— А почему ты сняла микрофон?

Будь на его месте кто-то другой, я бы наверняка ловко ушла от ответа, задав встречный вопрос: «А ты как думаешь, почему?» Но с Дэниелом такой номер не прошел бы.

— Я хочу знать, что случилось с Лекси. И мне все равно, услышит нас кто-то другой или нет. К тому же я подумала, что ты скорее расскажешь мне все, что тебе известно, если у тебя будет повод мне доверять.

То ли из вежливости, то ли от безразличия, однако он не стал комментировать двусмысленность моего высказывания.

— И ты считаешь, мне известно, как она умерла?

— Да, я так считаю.

Дэниел на минуту задумался над моими словами.

— В таком случае почему ты меня не боишься?

— Не знаю почему, но не боюсь.

Он пристально посмотрел на меня.

— Вы с Лекси похожи как две капли воды, — произнес он. — Причем не только внешне, но и характером. Так оно и есть. Лекси не ведала страха. Она была как фигуристка, которой собственная скорость помогает удерживать равновесие, когда она, казалось бы, без видимых усилий скользит по льду, выписывая восьмерки и пируэты, вертится волчком, совершает прыжки, словно упиваясь риском. Я всегда завидовал такой способности. — Глаза его были в тени, и я не могла рассмотреть их выражение. — Но зачем это понадобилось тебе, хотел бы я знать.

— Поначалу мне даже не хотелось ввязываться в расследование, — призналась я. — Это все идея детектива Мэки. Он решил, что так нужно для расследования.

Дэниел кивнул, как будто услышал то, что хотел.

— Он с самого начала подозревал нас, — произнес он, и я поняла, что Фрэнк прав.

Разумеется, прав. Все его разговоры о таинственном иностранце, который якобы преследовал Лекси едва ли не по всему миру, — не более чем отвлекающий маневр. У Сэма наверняка случился бы припадок, узнай он, что мне придется жить под одной крышей с убийцей. Пресловутая интуиция Фрэнка включилась задолго до того, как мы пришли в оперативную часть. Он знал, он с самого начала знал, что ответ кроется в этом доме.

— Интересный он человек, ваш детектив Мэки, — произнес Дэниел. — Он как тот очаровательный убийца в пьесах эпохи короля Якова — у таких, как правило, самые лучшие монологи. Жаль, что ты не можешь мне ничего поведать: было бы интересно узнать, сколь многое он успел разгадать.

— Мне бы тоже, ты уж поверь.

Дэниел вынул из портсигара сигарету и вежливо предложил мне. Его лицо, когда он согнулся над зажигалкой, а я загородила ладонью пламя, было спокойным, едва ли не безмятежным.

— А теперь, — произнес он, закурив сам и отложив портсигар в сторону, — у тебя наверняка найдутся вопросы ко мне.

— Если я так похожа на Лекси, то что все-таки меня выдало? — спросила я.

Не могла не спросить. И дело не в профессиональной гордости или чем-то подобном. Просто я сгорала от любопытства, в чем заключаюсь наше различие.

Дэниел повернул голову и посмотрел на меня. На его лице было написано выражение, какого я совсем не ожидала: нечто похожее на симпатию или сочувствие.

— По-моему, даже сейчас другие ни о чем не догадываются. Так что нам с тобой придется решить, что делать дальше.

— Будь все иначе, — ответила я, — разве я была бы здесь сейчас?

Дэниел покачан головой.

— Думаю, это обесценивает нас обоих. Ты была практически безупречна. Нет, конечно, я с самого начала догадался, что здесь что-то не так, — все мы догадались. Все равно как если вашего близкого друга заменить его близнецом — все равно почувствуете разницу. Правда, причины могли быть самые разные. Сначала я подумал, что ты лишь притворяешься, будто у тебя отшибло память, причем по каким-то своим соображениям, однако потом мне стало ясно, что с твоей памятью действительно что-то не в порядке. Например, у тебя не было причин притворяться, будто ты забыла о том, как нашла фотоальбом, и было видно, что тебя жутко расстроило, что ты ничего не помнишь. Потом я подумал, что ты, наверное, собралась оставить нас, — что в данных обстоятельствах было бы совершенно нежелательно. Однако Эбби пребывала в уверенности, что у тебя и в мыслях нет ничего такого, а я доверяю мнению Эбби. К тому же ты и впрямь казалась такой…

Он вновь повернулся ко мне.

— Такой счастливой. Даже более чем счастливой. Довольной и умиротворенной. Ты была счастлива вновь оказаться среди нас, как будто никогда не покидала этих стен. Возможно, ты поступала так нарочно, и ты гораздо лучше играла свою роль, нежели я мог предположить. И все-таки мне трудно поверить, что мое собственное чутье и чутье Эбби могло так подвести нас.

Ну что я могла на это сказать? На какую-то долю секунды мне захотелось свернуться калачиком и кричать что было мочи, как тот ребенок, который вдруг осознал всю жестокость окружающего мира. Но я лишь одарила Дэниела уклончивым взглядом, сделала очередную затяжку и стряхнула пепел на каменные плиты.

Дэниел терпеливо ждал. Лицо его оставалось серьезным, отчего мне стало немного не по себе. Когда стало ясно, что я не собираюсь отвечать на его вопрос, он понимающе кивнул.

— Как бы то ни было, — произнес он, — я решил, что ты, вернее, Лекси, перенесла серьезную психическую травму. Глубочайшую, я бы даже сказал, потому что иначе какой ей еще быть. Ведь, как известно, подобные вещи способны изменить человека до неузнаваемости: сильного духом превратить в трясущегося невротика; счастливого — в меланхолика; кроткого — в злобного и жестокого, — способны разбить тебя на миллионы осколков, чтобы потом собрать их уже в совершенно иную форму.

Голос его звучал ровно, спокойно. Дэниел вновь отвернулся от меня, глядя на цветы боярышника, белые, подрагивающие на ветру, так что глаз его я не видела.

— По сравнению с этим перемены в Лекси были столь малы, столь незначительны, что ими можно было просто пренебречь. Предполагаю, детектив Мэки предоставил тебе всю необходимую информацию.

— Детектив Мэки и Лекси. Ты забыл про видеоклипы.

Дэниел задумался, причем надолго. Я даже подумала, что он забыл мой вопрос. Была в его лице некая словно встроенная от природы неподвижность — четкая, едва ли не каменная линия подбородка, — отчего трудно было догадаться о его истинных чувствах.

— Все раздуто, кроме Элвиса и шоколада, — произнес он наконец. — Лучше не скажешь.

— Так, значит, меня выдал лук? — спросила я.

Дэниел вздохнул, шевельнулся, словно стряхивая с себя грезы.

— Ох уж этот лук, — произнес он со слабой улыбкой. — Лекси его на дух не выносила. Лук и капусту. К счастью, никто из нас остальных также не любит капусту, и тогда мы пришли к компромиссу по луку: раз в неделю. И все равно она продолжала жаловаться и вытаскивала его из тарелки — по-моему, главным образом для того, чтобы подзадорить Рафа и Джастина. Так что когда ты съела лук не моргнув даже глазом, более того, попросила добавку, я тотчас заподозрил неладное. Тогда я точно не мог сказать, что именно. Ты ловко выкрутилась тогда из положения, но мне этот факт не давал покоя. Единственное объяснение, которое у меня тогда нашлось, как бы невероятно ни звучало, — что ты не Лекси.