Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

— Какие альтернативы, голубчик?! — ответил добрейший Эдуард Макарович. — Население растет. Потребности в хлопке растут еще быстрее. Орошаемое земледелие, по сути, экстенсивно: в России ограничивающим фактором служит число людей, а в Средней Азии — объем воды. Пока вода не кончится, будут расширяться.

— Но ведь можно орошать грамотно и экономно!

— Грамотно и экономно? — он немного помолчал. — Нет, это не для Средней Азии.

Сегодня мне почему-то кажется, он хотел сказать «это не для СССР». Но, как человек немолодой и мудрый, подобрал более аккуратную формулу.

Дело отнюдь не сводится к пошлым рассуждениям об «азиатском варварстве» — умный и тонкий Мурзаев какой-то частью своих предков сам был оттуда и носил на лице тень восточной генетики. Проблема, как я сейчас понимаю, в другом. Сама топология вертикальной власти так устроена, что она высасывает ресурсы из территорий и населения и консолидирует их под рукой вождя. Причем, как мы выяснили в главе про деньги, это не ограниченный законом государственный бюджет (примерно пятая часть «национального дохода»), а все, до чего дотягиваются руки нукеров/опричников. Они, в отличие от правового государства, крышуют всю экономику целиком и используют ее для реализации своих величественных планов по покорению народов и природы. Их мало тревожит, что останется на месте изъятой дани. Важно выполнить верховную волю и поскорее доложить наверх. В надежде, что там отметят и наградят.

В итоге создается бинарная конструкция доступа к ресурсам — наверху все, внизу ничего, кроме необходимого для поддержания штанов («воспроизводства рабочей силы»). Хозяйственная эффективность такой султанской системы в целом невысока, но благодаря неограниченному изъятию и монопольному распоряжению всем произведенным в стране добром у деспотии (она упорно именует себя «государством») на руках появляется серьезный материальный задел. На некоторое не слишком продолжительное время — пока обескровленная система не рухнет.

Теоретически задел должен тратиться в интересах народа, а практически (ибо у народа нет прав и способов воздействия на власть) тратится на что-то иное, более важное. Которое сверху преподносится как нечто ему, народу, жизненно необходимое и спасительное. Например, на сооружение египетских пирамид. Вещь, архиважная для народа: пирамида гарантирует фараону вечную жизнь, а поскольку фараон есть символ и воплощение народа, с ним и сам народ обретет бессмертие и величие. Что тут непонятного? Все резонно: не будь пирамид, что бы мы знали бы про древних египтян?

Аналогично с мировой революцией, строительством коммунизма, расширением жизненного пространства, поддержкой освободительного движения братских африканских режимов, завоеванием космоса, созданием ядерного щита, преобразованием природы, освоением целины, переброской стока сибирских рек или присоединением Афганистана. Как советскому народу прожить без Афганистана?! Никак… Или совсем жизни нет, или она не в радость. Что для Проханова икона без Сталина.

Вот и без Главного Туркменского канала нам положительно невозможно было обойтись — и отечественная наука это убедительно обосновала с цифрами грядущей урожайности и удойности в руках. Хотя, в принципе, средства можно было бы потратить, например, на строительство жилья. Тогда в России, возможно, состоялся бы послевоенный бэби-бум — как в Америке и Западной Европе. Там государства не идеократические, а правовые и потому не могут запустить руку в карман трудящимся так глубоко. Ради их же, трудящихся, пользы. Ведь каналы очевидно важнее, чем жилье! Без них нас сомнут и уничтожат. А с ними мы прославимся в веках.

При таком подходе надеяться, что согнанные на строительство дехкане, зэки и стоящие над ними надсмотрщики будут печалиться о грамотно и экономно организованном орошении можно только на страницах газеты «Правда». Или в книгах, подобных сочинению тов. Иванова-Омского. В действительности они будут заботиться о том, чтобы поскорее выполнить формальную разнарядку, отчитаться и либо подняться на две ступени в корпорации вертикального доступа к благам (для верхов), либо выбраться из-за колючей проволоки и забиться куда-нибудь в щель подальше от мобилизующего и карающего перста (для низов).

Внутренних тормозов у системы нет, есть только внешние, в виде ресурсных ограничений. Печальный Мурзаев знал, о чем говорит: будут расширяться, пока вода не кончится. Или люди. Или деньги. Или еда. Или солярка — чтобы 64 тыс. танков заправлять… Вот как кончится — тогда и будем думать. А пока не мешайте командовать и определять приоритеты: советскому народу жизненно необходимо помыть сапоги в Индийском океане. Чтоб от Японии до Англии сияла родина моя.

Собственно, примерно так и вышло с Аралом: пришло время — задумались. Думали лет двадцать и (с казахской стороны моря) предложили очень даже неплохое решение с разделом сократившегося водного зеркала на несколько функциональных секторов с разной соленостью и технологическим предназначением. Не бог весть что, но в любом случае лучше, чем просто солончаковое болото.

Глядя со стороны, можно согласиться, что стремление остаться в веках нормально для великих политических деятелей типа Сталина. Но пути, на которых они ищут славы, сильно разнятся в зависимости от устройства социокультурных сред с типичными для них очевидностями. Да и сами среды заметно отличаются по готовности сопротивляться навязанным сверху представлениям о величии. Попытка поразить человечество средневековыми подвигами в каналостроении — одна из самых бессмысленных страниц в истории сталинского СССР. Про беспощадность не говорим — на фоне коллективизации, Большого террора и Большой войны вопрос неактуален.

Зато какой эпос!

Большая война и Большая Победа — ключевая тема советской агиографии. Все, что делалось до или после, оправдывается и объясняется Войной. Сначала жертвы, чтобы в ней победить; потом жертвы, чтобы загладить разрушительные последствия; ну а в самом процессе — как же без жертв? Война все спишет, Победа все оправдает. Здесь действительно совпали (впрочем, ненадолго) жизненные интересы народа и номенклатуры.

Для постсоветской идеократии конструкт Великой Отечественной войны и образ Сталина-победителя играют такую же фундаментальную роль, какую прежде играли конструкт Великой Октябрьской революции и образ Ленина, обремененного заботами о народном благе. Советский нарратив был таков: