Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

Плакат 1927 г. Автор Ю.А. Меркулов (1901–1979). Член Союза художников СССР, учился во ВХУТЕМАСЕ (мастерская И. Машкова), сотрудничал в «Окнах РОСТА». Один из первых советских мультипликаторов. Источник изображения: https://repository.duke.edu/dc/russianposters/rpcps01005

Сегодня приходится откликаться на иную, рациональную (и уже поэтому опасную для системы) логику. Судя по провальным первым двум годам войны, либо капиталистическая Германия провела межвоенный период плодотворнее, чем социалистический СССР, либо режим Сталина (несмотря на невероятные успехи в коллективизации/индустриализации) в военно-стратегическом противостоянии с Гитлером выступил слабее, чем Николай II в противостоянии с кайзером. Или реальных ресурсов оказалось меньше, или СССР ими хуже распорядился. Какие еще возможны объяснения?

Как мы помним, по расчетам европейских и американских экономистов, которых трудно заподозрить в излишней симпатии к России, в 1913 г. Германия обеспечивала 15,7 % мирового промышленного производства, а Россия — 5,3 %. Даже если цифры не очень точны, общее дореволюционное соотношение понятно: у нас примерно в три раза хуже. Зато растем гораздо быстрее. Да и народу вместе с материальными ресурсами заметно больше…

Проходит 26 лет. В марте 1939 г., на XVIII съезде ВКП(б) тов. Сталин в отчетном докладе (раздел II «Внутреннее положение Советского Союза») представляет таблицу («Рост промышленности СССР и главных капиталистических стран»), из которой следует, что в сравнении с 1913 г. (он взят за 100 %) советская промышленность поднялась до 908,8 %, в то время как промышленность Германии — лишь до 131,6 %. «Из этой таблицы видно, что наша промышленность выросла в сравнении с довоенным уровнем более, чем в девять раз, тогда как промышленность главных капиталистических стран продолжает топтаться вокруг довоенного уровня, превышая его всего лишь на 20–30 процентов», — разъясняет вождь[204]. Если бы это было правдой, то объем промышленного производства СССР перед Второй мировой войной, со всеми поправками на усушку-утруску, должен был превышать немецкий примерно втрое. Ну, ладно, пусть вдвое. При этом значительная часть советской экономики все откровеннее переходила на военные рельсы.

То есть в рамках довоенной сталинской сказки мы Германию уверенно опережаем по промышленному производству. В разы! Но тогда чудовищный провал первых лет войны можно объяснить лишь ярко выраженной бездарностью стратегического руководства. Поскольку такое объяснение Сталина категорически не устраивает, через два с половиной года, когда уже сдан Киев и Ленинград в блокаде, вождь предлагает населению диаметрально противоположную сказку военного времени: мол, все у нас замечательно, но по танкам, самолетам и прочему мы, оказывается, от Германии сильно отстаем… Прежнюю басню про девятикратный рост немедленно забудьте и получите новую: вероломный враг напал на добрых и честных советских людей, занятых мирным созидательным трудом и ни сном, ни духом не помышлявших о войне. Откуда у нас быть танкам и самолетам?! Нет, мы их делаем, конечно, и отличного качества, но значительно меньше свихнувшегося на агрессии Гитлера…

6 ноября 1941 г. он (после правдивых слов о немецких потерях убитыми, ранеными и пленными в количестве более 4,5 млн на фоне 1,748 млн наших) рассказывает трудящимся про недостаток у нас «танков и отчасти авиации»:

Подробнее о реальном соотношении танковых сил поговорим позже. Как и положено настоящему большевику, Сталин лжет везде. Напористо и безапелляционно. Сначала про девятикратный промышленный рост, а потом про невесть откуда взявшийся дефицит танков. Скромная правда состоит в том, что на самом деле у Гитлера танков было в несколько раз меньше, но в первые два года войны они действовали несравненно эффективнее наших, увы. Грубой ложью является и сказка про решающий вклад танковой промышленности оккупированных Гитлером территорий, и про соотношение потерь. Сталин одинаково легко в разы и даже на порядок завышает или занижает любые цифры в зависимости от того, что требуется в данный конкретный момент для поддержания его вождеского статуса.

Естественно, опять никто не задает вопросов. Все аплодируют. Патриотический долг велит верить, подчиняться и вдохновляться. Кровавой тряпкой стирая с доски коммуникативной памяти прежнюю непререкаемую истину, чтобы записать на ней новую, еще более непререкаемую. Крови, чтобы полоскать тряпку, со временем остается все меньше. Чисто материальное ограничение. Но когда еще оно скажется! А пока хватает.

Только гигантские территориальные и людские ресурсы (которые, не будь большевиков и Сталина, были бы к 1940 г. на 50 млн больше!!) позволили советскому режиму пережить жуткие потери первых двух лет войны, выжать из страны и вооружить (с помощью западных союзников, о которых Сталин охотно рассуждал в 1941 г., но сразу забыл после Победы) «вторую» пятимиллионную армию вместо перемолотой к началу 1942 г. «первой» и в конце концов одержать Победу. Которая через поколение обернулась экономическим, демографическим, идейным, территориальным и государственным коллапсом: страна и народ надорвались. Естественно, это было прикрыто третьей сталинской сказкой, уже послевоенной: про невероятно быстрое восстановление.

Очищенные от наслоений цифрового эпоса данные дают основания полагать, что благодаря героическим усилиям большевиков и лично тов. Сталина ко Второй мировой войне Советская Россия подошла с существенно ослабленными демографическими, инфраструктурными, сельскохозяйственными и промышленными показателями — в сравнении с дореволюционным потенциалом и темпами. Зато радикально перекошенными в сторону милитаризма. И все равно, как показали события 1941–1942 гг., остро недостаточными. Или крайне бестолково использованными. Какое из двух объяснений лучше вписывается в ваши очевидности?