Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Что касается Бреста, то немцы заняли город, но пограничная крепость на его окраине продолжала ожесточенно сражаться.

Командующим фронтом был назначен маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, бывший до этого наркомом обороны. Тот самый маршал Тимошенко, который, будучи наркомом обороны, на протяжении длительного времени настойчиво требовал увеличения численности войск и придания им новейшей техники для укрепления наших границ. Теперь нашли «стрелочника».

Личный состав штаба армии и политуправления тяжело переживал трагедию мирного населения, огромные потери в живой силе, технике, беспрерывные бомбёжки городов, железнодорожных узлов и мостов, особенно на реке Березине. Всё это сказывалось на его морально-психологическом состоянии. В то же время информация с фронта была настолько скудной, что никто понятия не имел о героизме защитников Брестской крепости, о мужественном сопротивлении противнику в районе Гродно и западнее Минска.

Положение на Западном фронте начало несколько стабилизироваться к девятому июля, когда на театр военных действий прибыли дивизии с далёкой Волги, Урала, из Сибири и Средней Азии. На несколько дней враг был остановлен на линии Витебск – Орша – Могилев – Жлобин.

Следующий пункт пребывания штаба фронта – станция Гнездовое, в пятнадцати километрах западнее Смоленска. Сюда без конца прибывали окруженцы, чтобы соединиться со своими частями. Из выходящих с боями из вражеского окружения солдат и командиров тотчас же формировались воинские части, которые ликвидировали хаос и неразбериху на речных переправах.

Прибывали разрозненные группы, роты, отряды и одиночки. Все собирались на сборных пунктах, где генерал К. К. Рокоссовский формировал из них 19-ю армию. Солдаты и сержанты сразу становились в строй. Сложнее было с командно-политическим составом. Личные дела куда-то по тревоге вывезли либо оставили в Минске и они достались противнику. Надлежало заново определить принадлежность командного состава – от лейтенанта до полковника – к Красной Армии.

Работу с таким контингентом военнослужащих проводила комиссия из пяти – шести человек, представителей управления кадров, политуправления, отдела контрразведки либо представителей крупных соединений. Всё делалось в спешном порядке.

Виновниками трагических событий на фронте в первый период принято молча считать И. В. Сталина и отчасти руководство Министерства обороны, Генеральный штаб. Хотя последние не могли идти против установок генсека. Это значило рисковать жизнью.

Такое мнение стало широко распространяться с началом послевоенной перестройки, когда пошла очернительная молва по поводу действий Красной Армии…

Юрий продолжал работать в Городском совете, но появлялся там редко. Считался мобилизованным НКГБ при 25-м пограничном отряде. В первое же утро участвовал в обороне города Рени. Когда появились пленные, пришлось заниматься ими. Одновременно по приказу начальника горотдела НКГБ Студенкова начал готовиться сам и одновременно сколачивать группу из числа надёжных парней для переброски через границу, а теперь через линию фронта.

Появилась информация о присутствии в Румынии болгарских войск, о которых точно никто ничего не знал. Одни отвергали этот слух, другие сомневались. Предстояло установить истинное положение вещей.

Изучался маршрут – через Дунай или Прут. На территорию Румынии. С друзьями Валентином Колевым и Вовой Булавицким, который работал в нарсуде судебным исполнителем. Валентин пока не мог определиться с работой. Но подготовка обоих вроде бы началась. Неожиданно на очередную встречу Булавицкий явился с перевязанным горлом… Ангина с высокой температурой. Узнав об этом, начальник Горотдела Студенков разозлённо махнул рукой:

– Всё ясно. Сдрейфил твой дружок.

Обстановка на фронте ухудшилась. Расстояние от места военных действий до Болграда не превышало тридцати километров.

Прошёл слух, будто в высшем командовании армии пришли к выводу о необходимости отступления с территории бывшей Бессарабии. Якобы нависла угроза оказаться отрезанными на севере по Днестру…

Красная Армия отступала по всей западной границе страны. Ходили слухи о тяжёлых, кровопролитных сражениях, о сдаче противнику очередных городов, об отступлении наших войск с боями на «исходные позиции».

Расстроенный разговорами о вероятном отступлении Красной Армии из Бессарабии, Юрий, случайно проезжая на машине в центре города, на углу бульвара увидел группку людей и среди них своего друга по лицею Солика с отцом. Юрий тотчас же остановил машину, приоткрыл дверцу и, стоя на подножке, крикнул:

– Солик! Чего вы стоите? Уезжать надо!

– А что нам делать? – последовал беспомощный ответ. – Мы нигде не можем нанять повозку.

– Эвакуироваться надо срочно, Солик! Сюда могут ворваться немцы!

Кто-то неожиданно подал голос:

– И что, что немцы?!

– Не знаете, чего от них можно ожидать? – спросил Юрий, оставаясь одной ногой на ступеньке машины.

– Мы не знаем немцев?! – ехидно ответил тот же голос. – Уж как-нибудь… знаем их давно и неплохо.

Юрий повторил:

– Это другие немцы! Фашисты! Уезжайте скорее и не вздумайте оставаться! Вы погибните! Слышите? Вашего Александрфельда уже нет! Его жители забрали с собой всё до иголки и уехали по призыву Адольфа Гитлера в Германию! А там, в отличие от коренных соплеменников, стали называться «фольксдойч».

Во время этого разговора отец Солика отвернулся. Юрий знал, что он всегда был против того, чтобы сын дружил с ним. У него были на то веские причины: история с черчеташами, потом с авиацией и всякими слухами, в том числе распускавшимися носильщиком с автобусной станции. К тому же Советская власть национализировала его большой мануфактурный магазин. Недавняя высылка болградских семей в грузовых вагонах также отразилась на отношении некоторой части населения к советскому строю.

Юрий понял, что его убеждения бесполезны. Всё же напоследок крикнул:

– Будете сожалеть, что остались. Это фашисты!

Шла третья неделя войны.

Заседание Государственного Комитета Обороны давно закончилось. Последний задержавшийся в кабинете генсека ВКП(б), нарком внутренних дел Берия тоже собрался уходить. День клонился к вечеру, что означало наступление перерыва на обед.

Берия уже стоял с папкой в руке, когда Сталин вышел из-за стола и в некоторой задумчивости, медленно, направился к двери. Однако, сделав несколько шагов, остановился, не торопясь повернул голову в сторону Берии и как бы между прочим спросил:

– Где тот эсер, который уложил начальника жандармского управления Могилёва?

Память наркома мгновенно подсказала исполнителя акции, но он не был уверен в том, кого именно имеет в виду генсек. Ошибиться очень не хотелось.