Стоунхендж - Юрий Никитин

Мальчишка покачал головой. Вид у него был несчастливый.

— Нет. Был голос, затем было сияние в ночи. А голос небыл страшным. Он говорил, как мой дедушка, ласково. Но строго. Велел придтисюда и ждать огромного рыцаря в блестящих доспехах. Я здесь уже с утра, замерзсовсем.

Яра смотрела то на мальчишку, то на Томаса. Рыцарь спросил сподозрением в голосе:

— Постой, как тебя зовут?

— Иосиф, сын Богдана.

Что-то словно пронесло невидимой ладонью над головой Томаса,он даже ощутил тепло. Спросил внезапно охрипшим голосом:

— Ты откуда родом?

— Из Аримафейска. Аримафейск тут недалече, прямо заУрюпинском...

Томас даже покачнулся, словно громом пораженный в самоесердце. Иосиф Аримафейский? Вот что имел в виду тот... Голос... когда сказал,что когда встретит настоящего Иосифа, то, несмотря на всю свою отвагу идоблесть, не откажется отдать ему чашу!

Яра смотрела с тихой жалостью, затем перевела умоляющийвзгляд на рыцаря. Томас ощутил укол в сердце. Вот что и как было начертано ввысших небесных чертогах... Да, должен принести чашу потомок ИосифаАримафейского, того самого, в чьем склепе нашли покой останки сына Бога —Христа, пришедшего спасти мир. Ему, за заслуги его великого предка, дана честьпринести чашу с кровью Христовой... Но как может ребенок пройти через пустыни,горы, болота, леса, переправиться через реки, к тому же постоянно пробиваясьчерез земли враждебных племен и народов? А разбойники, чудовища ночи, драконы?Провидение из всего крестоносного войска избрало именно его, Томаса Мальтона,чтобы своим мечом защищать этого чистого душой мальчишку. И он в состоянии этосделать!

Он чувствовал, как обида на неведомого узурпатора его чашииспарилась. Он передавал ее не в руки более сильного воина, не в руки мага иливластителя, а в тонкие ручонки ребенка, которому не выжить в этом страшном миребез защиты его длинного меча.

— Яра, — велел он, — дай ему моего запасногоконя. Он поедет с нами.

Она покачала головой.

— Томас, он же ребенок...

Наклонившись, легко подняла к себе в седло. Глаза ее сияли,и Томас снова подумал, что она, несмотря на свой звериный нрав и умениестрелять из лука, будет хорошей матерью. Вон руки дрожат от желания вытиратьсопли, тетешкать, а губы уже складываются трубочкой, будто сейчас будетнасюсюкивать в оттопыренное ухо колыбельную.

— А что скажут родители? — спросил Томас на всякийслучай, хотя чувствовал, что Провидение могло предусмотреть всякие мелочи.

Мальчишка ответил чистым грустным голосом:

— Они померли. Я сирота.

— Бедолага... Как ты живешь?

— Да так... Сегодня у одних поработаю, завтра у других.Покормят, дадут что-то одеть с хозяйских детей, мне много не надо.

Томас угрюмо кивнул. Провидение в самом деле позаботилосьобо всем. То ли прибило родителей, чтобы не помешали мальцу отправиться в дальнийпуть, то ли само как-то случилось. Хотя само ничего не случается, ведь дажелист с дерева не падет без повеления свыше. Впрочем, ради великого дела можно ипридушить пару простолюдинов. Их же как листьев в росском лесу.

Будь я Богом, сделал бы вовсе просто, подумал онотстраненно. Если тот древний Иосиф был не размазня, то наверняка оставил неодного чахлого сына, а поболе. Вон у него дядя, до чего ученый, что и на женщинвроде бы не глядит, но, кроме четырех сыновей, у него в каждой деревне подесятку бастардов бегает. А у древнего Иосифа только прямых потомков должнынабраться тысячи. Среди них есть и богатые, и бедные, и смелые, и пугливые.Есть и сироты. Только и делов, что такого мальца на пару миль переместитьвправо или влево... А то и просто вовремя разбудить и вывести на дорогу.

Мальчишка был тих, как мышь, робок и послушен. Жизнь средичужих людей научила не ждать тепла, а когда Яра погладила по голове, он засиял,как солнышко, потянулся к ее руке, стараясь продлить ласку.

Дыхание северного моря становилось все мощнее. Еще черезмилю река словно конь, почуявший близкий отдых, с новыми силами устремиласьвперед по прямой. Дорога вывела к высокому обрыву. Еще издали они услышалитяжелый равномерный гул. Воздух стал влажным, словно предгрозовым.

Томас с такой страстью рвался увидеть море, что Ярапонимающе придержала коня. Мальчишка сонно завозился в ее объятиях.

— Уже приехали?

— Почти, — успокоила Яра. — Спи.

Томас остановил коня на краю обрыва. Долго стоял в гордом одиночестве,смотрел, на лице блестели капельки влаги. Яра решила бы, что слезы, будь наместе рыцаря слабая женщина, у которой то слезы, то сопли, но над обрывом стоити смотрит на Британию железный рыцарь! Неужто брызги взлетают так высоко?

Блестящая металлическая статуя приглашающе поманила еедланью. Яра тронула коня каблуками. Берег был крут и высок, на его основаниетяжело и мощно обрушивались высокие медленные волны. Они были серого цвета иказались свинцовыми. Они тянулись, постепенно измельчаясь, до самого виднокрая,где с ними сливалось такое же серое небо со свинцово-серыми облаками.

— Там Британия, — сказал Томас тихо.

— Счастливый... — ответила она так же тихо. —Но если вплавь, то после такого плотного обеда тяжко.

Томас тряхнул головой, стряхивая сладкие грезы. Затуманенныеглаза снова стали пронзительно-синими, холодными, как Британия.

— Здесь порты должны быть на каждом шагу.

— Хочешь найти корабль сегодня?

— Горбатого баба с воза до Киева доведет, —ответил Томас значительно.

Яра с печалью отвела взор. Рыцарь пользовался даже словамикалики, не мог смириться с потерей. Тот словно бы шел рядом, говорил, смеялся ишутил, подавал мудрые, редко когда понятные советы.

Они не проехали и двух миль вдоль берега, когда встретилирыбацкую деревушку. Там объяснили, что еще чуть дальше лежит городок, откудакорабли уходят почти каждую неделю. А если бы они поехали вдоль берега в другуюсторону, то наткнулись бы на город с таким огромным портом, откуда кораблиуходят каждый день.

Томас выругался, но поворачивать коня не стал. Судьбанаконец начала улыбаться им, так что может повезти и там, куда едут.

Городок был невелик. Томас сперва приуныл, но когда подъехалближе, сердце застучало радостнее. Порт впятеро больше города, горожанекормятся благодаря кораблям. От мачт рябит в глазах. Пока приближались, двакорабля как раз подходили к причалу. А сколько приходит, столько должно иуходить, даже Яре понятно. Правда, морякам надо дать время на загул, драку вкорчме, здесь именуемые уже тавернами, на веселых девок, но скитальцы морей также быстро спускают деньги и награбленное богатство, как и скитальцы песков,лесов или гор. Так что корабли здесь не должны задерживаться.