Эшли Белл - Дин Кунц

Найдя в себе силы, Биби потянулась к лежащей на ночном столике лампе и включила ее. Свет был очень ярким. Девочке захотелось, чтобы солнце на этот раз взошло раньше положенного времени. Сейчас слишком много света быть просто не могло. Она откинулась головой назад на подушки. Из одной ноздри капала кровь. Слезы лились из глаз. Она опасалась, что сейчас ее может стошнить. Зря боялась. Похоже было на то, что сердце никогда не перестанет громко биться в груди, но вскоре сердцебиение успокоилось. Долгое время девочка полулежала, опершись об изголовье кровати, в состоянии близком к ступору. Не то чтобы она не могла двигаться или говорить. Ей просто не хотелось этого делать. Биби боялась, как бы глупым движением или неуместным словом она не призвала в этот мир еще какое-нибудь существо.

Потом девочка заснула.

Настало утро.

Она проснулась, приняла душ и позавтракала.

Она вела себя молчаливее, чем обычно, что не укрылось от внимания родителей, а вот разум ее, как и всегда, вращался, крутился, вертелся с умопомрачительной скоростью, сплетая шерстистые мысли в тугие нити, из которых ткалось полотно умозаключений и предположений. До шестого ее дня рождения жизнь Биби изменилась самым драматическим образом, изменилась окончательно и необратимо. Приходилось лишь принять то, кем она стала. Нужно быть осторожнее. Нельзя желать прихода в этот мир чего-то, что не принадлежит ему. Истории – вещь хорошая. Они делают жизнь лучше, веселее, но истории должны оставаться между обложками книг.

124. Капитан и его альбатрос

Пэкстон стоял и следил за цифрами, появляющимися на счетчике ленты. Два сердечника медленно вращались. Лента двигалась к магнитной головке. В отличие от Мэрфи и Нэнси, он не особо внимательно вслушивался в слова Капитана. Он уже все это слышал, когда сидел вместе с Пого в машине. Ему никогда не суждено забыть услышанное. По мере того как намагниченная ацетатная пленка перематывалась с одной катушки на другую, рассказывая о прошлом, мужчине казалось, что на самом деле он слышит о своем будущем. С благоговейным ужасом и восхищением он думал о том, с какой удивительной женщиной свела его судьба, как чудесно сложится их жизнь, если, конечно, Биби выживет.

Пока звучал голос Капитана, палата № 456 словно отделилась от здания, где была, как мыльный пузырь, когда его полностью надувают, отрывается от своего кружочка на палочке. Они стали совершенно независимым мирком, оторвались и полетели. Казалось, если сейчас распахнуть дверь, за ней вместо больничного коридора будет невообразимая пустота. Голос Капитана гипнотизировал, завораживал не меньше медицинского препарата, подсыпанного стариком в кока-колу маленькой Биби. Хотя то, что он рассказывал, выходило за рамки повседневности, никто из четверых не выразил ни тени сомнения. Все собравшиеся к этому времени уже знали другие случаи, когда воображение Биби делало ее жизнь лучше (Джаспер, которого она потом назвала Олафом) или хуже (сочинение о доме доктора Сейнт-Круа). В тот момент Нэнси срочно понадобился стул, и Мэрфи пододвинул ей один из стоящих в палате. Биби по-прежнему лежала, явно никак не воспринимая внешний мир. Ее сознание жило в другом мире, созданном живым воображением девушки. После упоминания инцидента в спальне внучки, который он помог ей забыть, Капитан рассказал, как девочка для того, чтобы доказать правдивость собственных слов, снова вызвала существо из книжки, на сей раз в кухне квартирки над гаражом. Увиденное произвело на обоих жуткое впечатление, хотя Биби держалась лучше: у нее уже был опыт по отсылке подобного рода существ обратно, туда, откуда они пришли.

«Биби! – звучал из могилы голос Капитана. – Учитывая, что восемь месяцев ты прожила с этой тайной, прежде чем все мне рассказать, учитывая, что воспоминания о случившемся все равно продолжали тебя мучить, а страх перед тем, что ты можешь еще раз невольно вызвать к жизни это существо силой своего воображения, судя по всему, меньше не становился, я до сих пор убежден: трюк с забыванием был тогда оптимальным решением. Совпадений не существует. Я появился в тот момент твоей жизни неслучайно. У меня были все необходимые знания для того, чтобы помочь и защитить тебя. Я верю, что поступил правильно».

Вскочив со стула так, словно рядом был ее отец, которому можно все высказать прямо в лицо, Нэнси воскликнула:

– Накачать наркотиками, загипнотизировать и промыть мозги – это правильно?

Затем женщина, кажется, поняв всю абсурдность своего поведения, смирилась. Колени ее вновь подогнулись, и она села обратно на стул.

Капитан продолжал:

«У тебя очень сильное, красочное, богатое воображение. Иногда мне кажется, что у тебя талант, по-настоящему большой талант. Я считаю, ты рождена, чтобы придумывать разные истории. Это замечательный дар. Иногда в художественной литературе, которую я читал, оказывалось больше правды жизни, чем в научной. Думаю, это потому, что художественная литература может позволить себе иметь дело со сверхъестественным, а научная – нет. В художественной литературе пишут о человеческом сердце, душе, непознанном и непознаваемом. Книги способны врачевать разбитые сердца и ущербные умы. Если ты станешь писателем, Биби, то будешь врачевательницей душ человеческих. Я начинаю опасаться, что, использовав трюк с забыванием, лишил тебя части твоего драгоценного таланта. Теперь ты не сможешь его контролировать и вследствие этого не станешь той, кем могла бы стать. Именно поэтому я начал выписывать цитаты известных писателей о великом значении воображения. Думаешь, пустое занятие? Господи! Надеюсь, что нет. За последнее время, как ты помнишь, мы часто обсуждали эту тему. Как мог, я старался, чтобы ты развивала свой дар. Надеюсь, то, что превратилось в пепел, когда мы воспользовались трюком с забыванием, не особенно повлияет на развитие твоего дара и ты станешь тем, кем тебе предназначено стать».

125. В мире ее созданий

– Как мог, я старался, чтобы ты развивала свой дар. Надеюсь, то, что превратилось в пепел, когда мы воспользовались трюком с забыванием, не особенно повлияет на развитие твоего дара и ты станешь тем, кем тебе предназначено стать.

Биби выбралась из ниши для ног. Теперь она стояла, выпрямившись во весь рост, маленькая фигурка в огромной пещере белого кварца. Она смотрела на красный круг камня и две стилизованные молнии на нем.

Долгие годы ее мучил один и тот же кошмар. Во сне она видела две высокие горбатые с уродливыми руками и ногами фигуры, одетые в мантии с надвинутыми на головы капюшонами. Подволакивая при ходьбе ноги, они тащили завернутый в саван труп. Она стояла у окна своей спальни и смотрела на залитый светом чеширской луны мощенный кирпичом внутренний дворик за бунгало. Она смотрела на этих уродливых существ и боялась того, что они делают, боялась, что они вернут Капитана в квартиру над гаражом, туда, где он умер.

«Как странно устроен человеческий разум, – подумалось ей. – Как ему удается скрывать от самого себя, на какие страшные поступки он способен».

Во сне один из тех двоих чувствовал, что она на него смотрит, и поворачивал голову в надвинутом на нее капюшоне. После этого сразу же становилось светлее, а Биби из сна видела вместо человеческого лица личину Смерти. Увиденное настолько пугало ее, что, проснувшись, она не могла вспомнить, что же это было. Но теперь Биби наконец вспомнила. Под капюшоном не скрывался человеческий череп или гниющая плоть, кишащая червями и жуками. Там виднелось ее личико, бледное и полное суровой решимости. Это не Смерть в мантии с капюшоном тащила Капитана из могилы, а его любимая десятилетняя внучка желала воскресить деда из мертвых. Во сне она интуитивно отдавала отчет о страшной мощи, сокрытой в ней. Просыпаясь, всякий раз превращала свое знание в пепел.