Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Что такое революция? – спросила Элейн. – И я думала, вы не можете войти сюда, со всей этой мыслезащитой.

Госпожа Панк Ашаш подняла провод, тянувшийся от ее искусственного тела.

– Я соорудила это, чтобы иметь возможность использовать тело. В предосторожностях больше нет смысла. Теперь соблюдать осторожность следует другой стороне. Революция – это способ изменить систему и людей. Это она. Ты пойдешь первой, Элейн. Сюда.

– На смерть? Вы это имеете в виду?

Госпожа Панк Ашаш тепло рассмеялась.

– Ты уже знаешь меня. Знаешь моих друзей. Знаешь, какой была твоя жизнь прежде – жизнь бесполезной ведьмы в мире, который в тебе не нуждается. Мы можем умереть, но значение имеет то, что мы сделаем, прежде чем умрем. Джоан идет навстречу своей судьбе. Ты будешь проводником до Верхнего города. Затем проводником станет Джоан. А дальше будет видно.

– Хотите сказать, все эти люди пойдут с нами? – Элейн посмотрела на ряды недолюдей, которые начали выстраиваться по коридору в две колонны. То тут, то там колонны вспучивались – это матери вели детей за руку или несли на руках. Кое-где над собравшимися возвышались недолюди-гиганты.

Они были ничем, подумала Элейн, и я тоже была ничем. Теперь все мы собираемся сделать что-то, даже если из-за этого наша жизнь закончится. Не «если», а «хотя». Но это того стоит, если Джоан сможет изменить миры, хотя бы чуть-чуть, хотя бы для других людей.

Джоан заговорила. Ее голос вырос вместе с телом, но остался прежним милым голоском, какой был у девочки-собаки шестнадцать часов (Больше похоже на шестнадцать лет, подумала Элейн) назад, когда они впервые встретились у двери в туннель Энглока.

– Любовь – это не что-то особенное, предназначенное только для людей, – сказала Джоан. – Любовь не знает гордости. У любви нет имени. Любовь предназначена для жизни, а жизнь у нас есть. Мы не сможем победить, сражаясь. Людей больше нас, у них больше оружия, они лучше бегают и дерутся. Но люди нас не создавали. Нас создало то же, что создало их. Вам всем это известно, однако станем ли мы называть имя?

Нет и никогда, прошелестела толпа.

– Вы ждали меня. Я тоже ждала. Быть может, пришло время умереть, но мы умрем так, как люди умирали в самом начале, прежде чем их мир стал простым и жестоким. Они живут в оцепенении и умирают во сне. Это скверный сон, и, проснувшись, они поймут, что мы тоже люди. Вы со мной? – Да, прошелестели они. – Вы любите меня? – Снова утвердительный шепот. – Не пора ли нам выйти наружу, на дневной свет? – Крики согласия.

Джоан повернулась к госпоже Панк Ашаш.

– Все как ты желала и приказывала?

– Да, – ответила милая мертвая женщина в теле робота. – Сперва Джоан, чтобы вести вас. Перед ней – Элейн, чтобы отгонять роботов и обычных недолюдей. Встретив настоящих людей, вы их полюбите. Вот и все. Вы их полюбите. Если они вас убьют, вы будете их любить. Джоан покажет вам как. На меня больше не обращайте внимания. Готовы?

Джоан подняла правую руку и что-то сказала самой себе. Люди склонили перед ней головы – лица, и морды, и рыла всех размеров и мастей. В задних рядах пискляво мяукнул какой-то младенец.

Прежде чем возглавить процессию, Джоан повернулась к людям и спросила:

– Кроули, где ты?

– Здесь, в середине, – донесся из дальних рядов чистый, спокойный голос.

– Ты любишь меня, Кроули?

– Нет, С’джоан. Маленькой собачкой ты мне больше нравилась. Но это и мои люди, не только твои. Я смелая. Я могу идти. Со мной не будет проблем.

– Кроули, – сказала Джоан, – ты полюбишь людей, если мы их встретим?

Все головы повернулись к прекрасной девушке-бизону. Элейн едва различала ее в глубине мрачного коридора. Лицо Кроули мертвенно побелело от эмоций. Ярости или страха – Элейн не знала.

Наконец Кроули ответила:

– Нет, я не полюблю людей. И не полюблю тебя. У меня есть гордость.

Очень мягко, подобно самой смерти у безмолвной постели, Джоан произнесла:

– Ты можешь остаться, Кроули. Можешь остаться здесь. Шанс невеликий – но все же шанс.

Кроули посмотрела на нее.

– Чтоб ты провалилась, женщина-собака, ты и гнилая человечишка, что стоит с тобой рядом.

Элейн поднялась на цыпочки, чтобы увидеть происходящее. Внезапно лицо Кроули исчезло, скрылось внизу.

Женщина-змея протолкалась вперед, встала недалеко от Джоан, где другие могли ее видеть, и пропела чистым, словно металл, голосом:

– Пойте «бедная, бедная Кроули», милые люди. Пойте «я люблю Кроули», милые люди. Она мертва. Я только что убила ее, чтобы мы все преисполнились любви. Я тоже люблю тебя, – сказала з-женщина, чьи рептилоидные черты не выдавали ни любви, ни ненависти.

Джоан произнесла, очевидно, с подачи госпожи Панк Ашаш:

– Мы действительно любим Кроули, милые люди. Подумайте о ней – и двинемся в путь.

Мой-милый-Чарли легонько подтолкнул Элейн.

– Ты ведешь.

Словно во сне, ошеломленная Элейн повела их.

Она испытала тепло, счастье и отвагу, когда прошла рядом со странной Джоан, такой высокой и такой знакомой. Джоан широко ей улыбнулась и прошептала:

– Скажи, что у меня хорошо получается, женщина-человек. Я собака, а собаки миллионы лет жили ради людской по– хвалы.

– Ты права, Джоан, ты совершенно права! Я с тобой. Идем? – откликнулась Элейн.

Джоан кивнула, в ее глазах стояли слезы.

Элейн пошла вперед.

Джоан и госпожа Панк Ашаш последовали за ней, собака и покойница во главе процессии.

Остальные недолюди потянулись за ними двумя колоннами.

Когда они открыли тайную дверь, солнечный свет хлынул в коридор. Элейн почти чувствовала, как затхлый, зловонный воздух изливается наружу вместе с ними. В последний раз оглянувшись, она увидела одинокое тело Кроули на полу.

Элейн направилась к ступеням и начала подниматься.

Пока процессию никто не заметил.

Элейн слышала, как провод госпожи Панк Ашаш волочится по камню и металлу ступеней.

Когда Элейн добралась до двери наверху, ее на мгновение охватили сомнения и паника. Это моя жизнь, моя, подумала она. Другой у меня нет. Что я натворила? Охотник, Охотник, где же ты? Неужели ты меня предал?

– Иди, иди! – тихо произнесла Джоан за ее спиной. – Это война любви. Не останавливайся.

Элейн открыла дверь на верхнюю улицу. Там кишели люди. Над головой медленно хлопали крыльями три полицейских орнитоптера. Обычно их было меньше. Элейн снова остановилась.

– Иди дальше, – сказала Джоан, – и отгоняй роботов.