Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

На мгновение ее взгляд остановился на Элейн. Та выдержала его, но это было неприятно. Казалось, черные глаза без бровей и ресниц полны разума и лишены эмоций. Орсон, человек-медведь, покорно шел за женщиной-змеей. Он нес маленькую Джоан.

Когда он проходил мимо Элейн, девочка попыталась проснуться. Она пробормотала:

– Сделай меня больше. Пожалуйста, сделай меня больше. Прямо сейчас.

– Я не знаю как… – ответила Элейн.

Девочка стряхнула с себя сон.

– Меня ждет работа. Работа… и, возможно, смерть. Все это будет впустую, если я останусь такой маленькой. Сделай меня больше.

– Но… – снова возразила Элейн.

– Если не знаешь сама, спроси госпожу.

– Какую госпожу?

З-женщина остановилась, прислушиваясь к разговору.

– Госпожу Панк Ашаш, разумеется, – вмешалась она. – Которая мертва. Думаешь, живая госпожа Инструментария сделает хоть что-нибудь, кроме того, чтобы убить нас всех?

Женщина-змея и Орсон унесли Джоан. Мой-милый-Чарли подошел к Элейн и спросил:

– Хочешь туда пойти?

– Куда?

– К госпоже Панк Ашаш, куда же еще.

– Я? – спросила Элейн. – Сейчас? – спросила Элейн еще выразительней. – Конечно, нет, – сказала Элейн, изрекая каждое слово, будто закон. – За кого ты меня принимаешь? Несколько часов назад я даже не подозревала о вашем существовании. И не знала о «смерти». Я думала, что в четыреста лет все просто заканчивается, как и положено. Эти часы были полны опасностей, все только и делали, что угрожали друг другу. Я устала и хочу спать, я грязная и должна позаботиться о себе, а кроме того….

Она умолкла и прикусила губу. Она собиралась сказать: «Кроме того, мое тело измотано фантастическим любовным актом, который был у нас с Охотником». Но Моего-милого-Чарли это не касалось; он и так был в достаточной степени козлом. Его козлиный разум не увидел бы в этом величия.

Человек-козел очень мягко произнес:

– Ты творишь историю, Элейн, а когда творишь историю, не всегда удается заботиться о мелочах. Ты чувствуешь себя счастливей и значимей, чем прежде? Да? Неужели ты ничем не отличаешься от того человека, который встретил Балтазара всего несколько часов назад?

Его серьезность захватила Элейн врасплох. Она кивнула.

– Побудь голодной и усталой. Побудь грязной. Еще чуть-чуть. Нельзя терять время. Ты можешь поговорить с госпожой Панк Ашаш. Узнай, что мы должны сделать для маленькой Джоан. Когда вернешься с указаниями, я сам о тебе позабочусь. Этот туннель – не такой плохой город, каким кажется. Все, что тебе нужно, найдется в Комнате Энглока. Ее построил сам Энглок много лет назад. Поработай еще немного, а потом сможешь поесть и отдохнуть. У нас здесь имеется все. «Я гражданин небезызвестного города»[5]. Но сперва ты должна помочь Джоан. Ты ведь любишь Джоан?

– Да, люблю, – ответила она.

– Тогда помоги нам еще немного.

Смертью? – подумала она. Убийством? Нарушением закона? Но… но все это было ради Джоан.

Так Элейн оказалась у замаскированной двери, снова вышла под открытое небо, увидела огромное блюдце Верхней Калмы, нависшее над старым нижним городом. Побеседовала с голосом госпожи Панк Ашаш и получила некие инструкции, вместе с другими сообщениями. Позже она смогла их повторить, но слишком устала, чтобы постичь их смысл.

Спотыкаясь, она побрела к тому месту в стене, где, по ее мнению, находилась дверь, и прислонилась к нему, но ничего не произошло.

– Дальше, Элейн, дальше. Поторопись! Когда я была собой, я тоже уставала, – раздался громкий шепот госпожи Панк Ашаш. – Но поторопись!

Элейн отошла от стены, глядя на нее.

Луч света озарил Элейн.

Инструментарий нашел ее.

Обезумев, она кинулась на стену.

Дверь на мгновение открылась. Сильная рука Моего-милого-Чарли стиснула руку Элейн и помогла ей войти.

– Свет! Свет! – крикнула Элейн. – Я нас всех погубила. Они меня видели.

– Еще нет. – Человек-козел улыбнулся своей быстрой, кривой, умной улыбкой. – Может, я и необразованный, но весьма сообразительный.

Он потянулся к внутренней двери, кинул на Элейн оценивающий взгляд, а затем вытолкнул за дверь робота размером с человека.

– Ну вот, чистильщик примерно твоих габаритов. Без банка памяти. Мозг изношен. Простейшие мотивации. Если они спустятся проверить, что заметили, то увидят его. Мы держим несколько штук возле двери. Мы редко выбираемся наружу, но когда выходим, удобно иметь их под рукой в качестве прикрытия.

Он взял ее за руку.

– Можешь рассказать мне за едой. Нам удастся сделать ее больше?..

– Кого?

– Джоан, разумеется. Нашу Джоан. За этим ты выходила наружу.

Элейн пришлось покопаться в своем сознании, чтобы вспомнить, что именно сказала об этом госпожа Панк Ашаш. Секунду спустя она вспомнила.

– Понадобится кокон. И желейная ванна. И снотворное, потому что будет больно. Четыре часа.

– Чудесно, – сказал Мой-милый-Чарли, уводя Элейн вглубь туннеля.

– Но какой в этом смысл, если я нас уничтожила? – спросила Элейн. – Инструментарий видел, как я вошла. Они последуют за мной. И убьют нас всех, даже Джоан. Где Охотник? Может, мне сначала поспать? – Ее губы онемели от усталости; она не спала и не ела с тех пор, как рискнула открыть странную маленькую дверцу между Дорогой Уотеррока и Торговой полосой.

– Ты в безопасности, Элейн, в безопасности, – искренним, убедительным голосом ответил Мой-милый-Чарли с теплой, лукавой улыбкой. Сам он в это не верил. Он считал, что им всем грозит опасность, но пугать Элейн не было смысла. Она была единственным настоящим человеком на их стороне, если не считать Охотника, который был странным и сам напоминал животное, и госпожи Панк Ашаш, которая была очень доброй, но мертвой женщиной. Мой-милый-Чарли сам был напуган, однако боялся страха. Возможно, они все были обречены.

В некотором смысле он был прав.

VII

Госпожа Арабелла Андервуд связалась с госпожой Гороке.

«Что-то влезло в мой разум».

Госпожа Гороке была потрясена. Прозондируй это, бросила она в ответ.

«Уже. Ничего».

Ничего?

Очередное потрясение для госпожи Гороке.

Тогда дай сигнал тревоги.

«О нет. Нет, нет, нет. Это было дружеское, милое вмешательство». – Госпожа Арабелла Андервуд была из Старой Северной Австралии и соблюдала формальности: она всегда общалась с друзьями полными словами, даже при телепатическом контакте. И никогда не использовала сырые образы.