Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

он, – я и сам не знаю, что это за люди. Они появились в Ревеле недавно. Прибыли «пятнистые» из Петербурга с письмом, подписанным самим императором Павлом, в котором говорилось, чтобы власти города неукоснительно выполняли все их требования. Их немного, но воины они отменные. Кроме того, у них есть необычное оружие и средства, с помощью которых они могут разговаривать друг с другом на большом расстоянии. Поговаривают, что это воины из ордена госпитальеров, гроссмейстером которого, как известно, является сам русский император.

– Ты полагаешь, что эти люди представляют для нас опасность?

– Сэр, я сообщил вам лишь то, что мне известно. Скажу только, что с этими «пятнистыми дьяволами» необходимо держать ухо востро. Ликвидация нашей агентуры в Ревеле – это их рук дело.

– Спасибо, Том. Я приму к сведению все тобою сказанное.

– Фредерик, – я повернулся к своему адъютанту, – проводи Тома к полковнику Хатчингсу. Он будет командовать нашими десантниками, которые высадятся неподалеку от Ревеля. Думаю, что полковнику будет интересно узнать все то, что сообщил мне Том.

– Есть, сэр, – капитан Тезигер козырнул мне и вместе с лазутчиком вышел из моей каюты.

А я присел за стол и задумался. Настроение у меня испортилось…

* * *

22 апреля (4) мая 1801 года. Эстляндская губерния. Ревель.

Майор ФСБ Никитин Андрей Кириллович. РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»

Известие о давно ожидаемом появлении у Ревеля главных сил эскадры адмирала Нельсона прозвучало для нас как сигнал тревоги. Все вдруг сразу забегали, закрутились и начали делать то, что было ранее запланировано.

Кутузов и Барклай срочно вызвали в замок командиров пехотных и кавалерийских частей и конной артиллерии. Как говорил великий Суворов: «Каждый воин должен понимать свой маневр». Потому-то Кутузов решил еще раз тщательно проинструктировать своих подчиненных, как им следует поступать в том или ином случае.

– Господа, вы должны твердо знать – враг, который высадится с британских кораблей на нашу землю, должен быть уничтожен! – сказал Кутузов. – Надо раз и навсегда отбить охоту британцам соваться в пределы Российской империи. Быть миру между нами или войне – сие потом будет решать государь. Мы же люди военные и долг выполним, крови своей не жалеючи!

Внимательно слушавшие Михаила Илларионовича командиры дружно закивали головами. Я обратил внимание, что Кутузов ни слова не сказал о том, что должны были делать мои бойцы. Ну, это в общем-то и правильно – мы будем работать, так сказать, по индивидуальной программе. К тому же я решил сообщить перед самым боем князю Багратиону и командующему конной артиллерией полковнику Василию Костенецкому о том, для чего будут предназначены приданные им офицеры в пятнистом обмундировании. Не хотелось лишних разговоров, да и враг, который наверняка имел своих людей в Ревеле, пусть до последнего момента остается в неведении. Ведь мы уничтожили активных диверсантов, но те, кто просто собирал сведения о наших силах, могли и уцелеть.

Единственно, о чем я рассказал на совещании, так это о том, что в замке будет развернут наш полевой госпиталь, куда следует свозить тяжелораненых воинов.

– Господа, поверьте, – сказал я, – у меня нет никаких сомнений, что британский десант потерпит поражение при Ревеле. Но наша победа не должна быть пирровой. Мы не намерены нести потери, которых можно избежать. Раненый воин должен поправиться и вернуться в строй. Это наш, если так можно сказать, золотой запас. Человек, который побывал в бою и знает, что такое блеск стали перед его лицом, и который не страшится вида крови, этот человек уверенно пойдет в следующий бой и не сплохует в нем. Потому-то и следует всех раненых доставлять в наш лазарет, где ими займутся самые лучшие врачи.

– Похвально, Андрей Кириллович, похвально, – кивнул головой Кутузов. – Тут я с вами полностью согласен. Я слышал, что ваши медикусы – лучшие среди прочих. Господа офицеры получат мое распоряжение, и все, кто получит рану в сражении за царя и отечество, будут доставлены в ваш госпиталь.

Однако, если с армейскими командирами все было более-менее ясно, то с флотским начальством пришлось потолковать более подробно и обстоятельно. Ведь именно по кораблям Ревельской эскадры и по береговым батареям британцы нанесут основной удар. С Федором Федоровичем Ушаковым мы прикинули, что еще можно сделать для того, чтобы этот самый удар был не таким сильным, и как в бою нанести противнику наибольшие потери.

На береговые батареи рассчитывать было трудно – брустверы орудий изрядно обветшали, да и сами пушки не внушали особого доверия – во время боя они могли разорваться, убив и искалечив канониров. Исправить же что-либо у нас просто не оставалось времени. Потому Ушаков и решил действовать не количеством, а качеством.

– Мы решили, Андрей Кириллович, обстреливать корабли англичан из карронад. Вы слышали что-нибудь о господине Гаскойне? Не слыхали? Ну, тогда послушайте, что я вам расскажу.

Жил да был в Шотландии фабрикант Чарльз Гаскойн. Был он, однако, не только фабрикантом, но и изобретателем. Там вот, сей господин взял и изобрел новое корабельное орудие, которое отличалось от всех прочих орудий коротким стволом и тонкими стенками. Стреляли такие орудия недалеко, но они были более легкими, чем орудия такого же калибра. Предназначались они для стрельбы ядрами, разрывными снарядами и картечью в ближнем бою. Впервые англичане использовали эти пушки, которые они назвали карронадами – по имени фабриканта Каррона, на чьих заводах их делали, – во время войны с восставшими колонистами в Северной Америке. Орудия эти оказались весьма удачными, особенно при стрельбе по кораблям с близкой дистанции. При весе, равном весу шестифунтовой пушки, карронада имела калибр 32 фунта, и соответственно масса ее ядра была больше, а скорость меньше. При попадании в деревянное судно такое ядро очень сильно ударяло в цель и не просто пробивало, а ломало и крушило обшивку борта. Кроме всего прочего, карронады являлись более скорострельными, чем обычные корабельные пушки, и имели меньшую отдачу.

– А при чем тут Гаскойн, Федор Федорович?

– А при том, Андрей Кириллович, что именно он и помог флоту российскому обзавестись карронадами. Адмирал Самуил Грейг, занимавшийся улучшением русского флота, представил матушке-императрице Екатерине доклад о необходимости производства в России карронад и порекомендовал вызвать для этого в Россию господина Гаскойна. Шотландцу предложили хорошую плату за работу в России. В 1786 году Гаскойн приехал в наше отечество. Мастер приехал не с пустыми руками – он привез с собою части важнейших машин, нужных для пушечного производства. Вместе с ним прибыли по его приглашению многие другие бывшие сотрудники завода Каррона, включая братьев