Практикующий. Клятва ворона - Валерия Воронцова

– Я его фамильяр. – Судя по выражению лица, мама точно в курсе того, что это такое. И ее явно напугал и ошарашил рык, щекотавший мое горло на каждом слове. – И мы уйдем вместе.

Я не могла тут оставаться. Стоять и продолжать смотреть на нее. Видеть, как она пытается разлучить меня с Владом, словно это было возможно!

– Ты никуда с ним не пойдешь!

– Да? Ты меня, похоже, вообще не знаешь! – рявкнула я, потащив Влада в сторону прихожей. – Раньше нужно было правду говорить, если было что сказать!

Возможно, мы поставили рекорд по сборам, покинув квартиру меньше чем через полторы минуты. Схватив телефон с ключами и сумку для ночевок, я застегивала куртку и ботинки уже на улице, ожидая, когда выйдет Влад, видно, задержавшийся, чтобы что-то сказать маме. Едва практикующий показался, я быстро направилась прочь со двора. Дог взвыла, и я прибавила скорости. Впрочем, Яблоневу с его длинными ногами не составило никакого труда меня догнать.

Бесцеремонно схватив меня за шкирку, Влад потянул назад, разворачивая, и я уткнулась носом ему в грудь. Обхватив, темный вжался лбом в мою макушку. Руки сами собой скользнули ему за спину, ладони легли на лопатки.

Меня затрясло, злость уходила, уступая слезам. Первые капли покатились по щекам, я всхлипнула, не в силах что-либо сказать. Успокаивающе поглаживая по спине левой, правой ведьмак достал телефон и вызвал такси. Где я буду остаток дня и ночь, даже не вызывало вопросов.

Через пять минут к нам подъехала серебристая «Ауди», Влад втащил меня на заднее сиденье, сел сам, обнял за плечи. Положив голову ему на грудь, я честно пыталась успокоиться, остановиться и просто начать нормально дышать, пока со всех сторон меня атаковала и грызла правда.

Кто-нибудь замечал, что чаще всего люди плачут из-за правды? Ложь так не ранит. Даже крах собственных надежд не оставляет такого пепелища, как правда. Из нее не выбраться, не забыть, не переделать. Правда – это аксиома, лом, против которого нет приема.

Моя правда заключалась в том, что все свои двадцать лет я прожила в обмане. Все фундаментальное, что, казалось, я знала о себе и своей семье, рассыпалось прахом. Может быть, бабушка с дедушкой тоже в теме?

Эта самая правда прошлась по всем до этого известным мне фактам орехоколкой. Выходит, каждый раз, когда я как-то проявляла свои способности, мама притворялась, что ничего такого в этом нет. «Гормональное», «растущий организм», «переходный возраст», «ты пересмотрела кино», «хватит выдумывать». Вот она, вереница ее обычных реакций на необычную меня.

Сжав руку Влада, я выскользнула из притормозившей перед его домом машины, шмыгая носом. На ходу вытирая слезы, я так и не придумала, что сказать. Вроде бы мне нужно извиниться за мамино поведение и все происходящее, но…

На пороге возникла Тамара. Удивленно посмотрев на меня, она было открыла рот, но ее сын резко качнул головой, давя любые вопросы в зародыше. Впервые вид радостного Кельта не вызвал улыбки, хотя пес тут же ринулся облизывать лицо, убирая слезы.

– Кельт, фу, – осадил Яблонев любимца, стягивая с меня куртку. Раньше чем я успела нагнуться, темный присел на корточки и расстегнул мои ботинки, ставя перед ногами тапки.

Быстро справившись с собственной одеждой, Влад так же молча, за руку, повел меня наверх, в свою комнату. Мягкий матрас его кровати приятно встретил спину, когда ведьмак просто толкнул на нее, ничего не говоря. Забравшись следом, парень обнял меня за пояс, позволяя продолжить прятки на своей груди.

Поглаживая вдоль позвоночника, едва задевая шею своими длинными пальцами, Яблонев ровно дышал, подавая пример. Сосредоточившись на дыхании ведьмака, его ароматах, пробивающихся в нос сквозь плотину соплей, и касаниях, я перестала судорожно втягивать воздух и дергаться, будто выброшенная на берег рыба. Как и в прошлый раз, после той ссоры с Иркой, стоило нам остаться одним, без отвлекающих и мешающих факторов, как взять себя в руки стало на порядок легче. Вернее, в руки меня взял Влад, а ему сейчас я доверяла куда больше, чем себе.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем назойливая мысль посетить ванную перешла в действие. Отстранившись от Влада, я вышла из комнаты и вскоре встретилась со своим жутким отражением в зеркале над раковиной. Распухшие веки и красный шмыгающий нос, разводы туши и слипшиеся ресницы, глаза стеклянные, как при высокой температуре. Сбившийся набок, наполовину растрепанный хвост… Я смотрела на лохматое зареванное чудовище.

Холодная вода справилась с тушью, немного уняла жжение, затушив пустыню под веками, но не смогла смыть с меня два последних часа. В дверь поскребся Кельт, очевидно, настороженный тишиной и моим долгим отсутствием. Толкнув ее от себя, я вовремя переступила вправо, спасаясь от мохнатого монстра, вознамерившегося снова зализать меня до смерти.

– Прости, дружок, я не в настроении. – Я потрепала пса за уши, морщась на собственный голос. Слишком тихий и сиплый, словно я отстояла двухчасовой концерт, подпевая каждой песне во все горло.

Вернувшись к Владу, я почуяла на пороге тонкий парфюм Тамары, сразу же замечая на столе маленький термос с кружкой и обычный стакан воды. Рядом, на стуле, висела моя сумка для ночевок. Яблонев лежал все там же, но уже в домашней черной майке.

– Вот план на ближайшие десять минут: я пойду пройдусь с Кельтом вокруг дома за участком, а ты выпьешь или чай с ромашкой и мятой (он в термосе), или воды и переоденешься, после чего опустишься вот сюда. – Он похлопал на кровать рядом с собой. – Без шансов и без вариантов.

Узнав строку песни Земфиры, я кивнула, понимая, что это руководство к действию и Влад настаивает, а не спрашивает. В хаосе происходящего мне нужны были хоть какие-то инструкции, что-то простое хотя бы на ближайшие десять минут. Парень подхватил куртку, щелкнул пальцами Кельту, и они оставили меня в одиночестве. Сильно сомневаясь, что трава, кем бы она ни была сварена, может мне помочь, я остановилась на воде, осушив стакан в три глотка.

Прошло меньше оговоренного, когда практикующий вернулся, застав меня ровно там, где указал, закрывая за собой дверь. Видимо, Кельт остался внизу с Тамарой. Не сводя с меня встревоженного взгляда, Влад бросил куртку на стул, забрался на кровать, натянул на нас одеяло и привлек к себе, сразу же стаскивая с волос резинку и зарываясь в них пальцами.

– Я не хочу разговаривать, – тихо предостерегла я, не сомневаясь, что первое же слово о моих родителях или его провальном знакомстве с мамой откроет новый поток слез.

– Я знаю, Агата, – мягко заверил ведьмак. – Засыпай, никто тебя не потревожит. Я рядом.

Этого было достаточно. Тишина и Влад, осторожно переплетший наши руки в замок. Уютно устроившись у него под боком, я прикрыла уставшие глаза, сосредотачиваясь на его пальцах, нежно и почти невесомо перебирающих мои волосы.

Похоже, я заснула, потому что, открыв глаза в следующий раз, увидела Влада, читающего в свете прикроватной лампы. Рука темного все еще служила мне подушкой, моя была переброшена ему через пояс. Почувствовав, что я проснулась, парень вопросительно посмотрел на меня поверх корешка.