Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным - Джон Эрнст Стейнбек
Шрифт:
Интервал:
– И как раз по этой причине, – прервал его Джим, – я буду передавать приказы через тебя. Пойми меня правильно, Лондон. Я не власти хочу, а действия. Единственное, что мне требуется, это изменить ход забастовки.
– Как ты считаешь, Мак, – недоуменно спросил Лондон. – О чем это он толкует? Что собирается «переиначить»? Как это – «изменить ход забастовки»?
– Не знаю. Я поначалу думал, что это рана отравой ему в голову ударила. Но он вроде дело говорит.
Мак рассмеялся, и смех этот будто тяжело плюхнулся в тишину.
– Звучит по-большевистски как-то, – пробормотал Лондон.
– Какая разница, как это звучит! Лишь бы работало! – возразил Джим. – Ты готов меня выслушать?
– Не знаю я… Ну да ладно, выкладывай!
– Хорошо. Завтра утром мы зададим жару этим скэбам. Дай мне парней побоевитее. Отбери их. Обеспечь дубинками. А еще понадобятся машины. Чтобы шли вместе, парами. Копы, возможно, выставят патрули на дорогах, соорудят баррикады. Но мы не можем им позволить помешать нам. При виде баррикады пусть первая машина упрется в нее и столкнет с дороги. А вторая подберет людей с разрушенной баррикады и проскочит. Понятно? Вот так же должно проскочить все то, что мы затеем. А если не получится, мы отступим назад и окажемся дальше, чем были вначале.
– Если приказы начнешь отдавать ты, то между мною и ребятами начнется сущий ад.
– Я не собираюсь отдавать приказы. И красоваться на переднем плане не имею никакого желания. Ребята и знать ничего не будут. Я стану говорить тебе, а ты – им. Сейчас первым делом надо отрядить людей, взглянуть, что там слышно с пожаром. Завтра нас ожидают по этому поводу некоторые неприятности. Было бы лучше, если бы Сэму не удалось устроить пожар! Но ему это удалось – дело сделано. Придется уже этой ночью усилить охрану лагеря. В ответ непременно последуют репрессии – об этом стоит помнить. Расположи охрану двойным кольцом, и пусть оба ряда будут на связи. Еще мне нужно пять человек в комиссию по наведению порядка, чтобы пропесочить как следует всякого, кто уснет на посту или улизнет потихоньку. Дай мне пятерых крутых парней.
Лондон покачал головой:
– Не знаю, что мне делать: то ли пощечину тебе закатить, то ли сказать «в добрый путь»! Так хлопотна вся эта затея.
– Ну, ты, пока думаешь, поставь охрану. Очень я боюсь, что этой ночью нас сильно беспокоить будут.
Лондон вышел, а Мак так и остался стоять возле ящика, на котором сидел Джим.
– Как твоя рука? – спросил он.
– Я ее совсем не чувствую. Видимо, почти прошла.
– А я вот чувствую, – вздохнул Мак. – Чувствую, что с тобой что-то происходит, а вот что – не пойму.
– Это то, что всегда рождается в битвах, таких, как наша, произрастает из них. Внезапно начинаешь ощущать в себе огромные силы, они начинают бурлить, а выход находят лишь в мелких беспорядках вроде нашей забастовки. Тогда ощущение огромных сил преображает тебя, подхватывает, толкает вверх и заставляет действовать. По-моему, это и дает человеку власть. – Джим устремил взгляд вверх и закатил глаза.
– Что это у тебя с глазами? – испугался Мак. – Чего это они прыгают?
– Голова кружится немного, – успел сказать Джим. Ему стало плохо, сознание помутилось, и он полетел с ящика.
Мак оттащил его на тюфяк и подложил ящик ему под ноги. Лагерь гудел голосами, слышался немолчный бормочущий гул – разнообразный, постоянно меняющий тон, как журчание ручья. Мимо палатки взад-вперед сновали люди. Вновь взвыли сирены, но на этот раз в вое их не было энтузиазма – пожарные машины возвращались обратно.
Мак расстегнул на Джиме рубашку, плеснул воды ему на лицо и шею.
Джим открыл глаза и поднял их на Мака.
– Все плывет, – жалобно простонал он. – Хорошо бы док вернулся и дал мне лекарство какое, что ли… Как думаешь, вернется он, а, Мак?
– Не знаю. Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Голова вот только… Наверно, порастратил я все силы дочиста. Отдохнуть бы надо.
– Конечно. Поспи-ка, а я пока пойду, попробую супчику тебе раздобыть, бульона, в котором мясо варилось. Полежи тихонько, пока я супу не принес.
После ухода Мака Джим хмуро уставился в потолок палатки. Потом произнес вслух: «Интересно, не кончилось ли все. Думаю, нет, не кончилось, но всяко может быть». Потом веки его начали слипаться, и он заснул.
Явившись с супом, Мак поставил жестянку на землю, вытянул ящик из-под ног Джима, а сам опустился на краешек тюфяка и стал вглядываться в измученное беззащитное лицо спящего.
Лицо это находилось в беспрестанном движении. Губы то размыкались, обнажая зубы так надолго, что те даже сохли на воздухе, то вновь смыкались над зубами. Подглазья и кожа на висках нервно дергались. Был момент, когда, словно бы под собственной тяжестью, губы округлились, чтобы что-то сказать, помочь вымолвить какое-то слово, но вырвалось оттуда лишь невнятное глухое мычание. Мак прикрыл спящего Джима старыми одеялами.
Неожиданно в лампе стало уменьшаться, сворачиваясь, пламя. Фитилек сник, и темнота из углов поползла к центру палатки. Мак тут же вскочил и отыскал бидон с носиком, полный керосина. Отвинтив колпак, он подлил в лампу керосина. Пламя медленно стало расти вновь, и края его распахнулись, как крылья бабочки.
Снаружи доносились медленные шаги прохаживающихся туда-сюда патрулей. Вдали на дороге грохотали ночные фуры. Мак снял лампу с опорного шеста и, отнеся ее к тюфяку, поставил на земляной пол палатки. Из брючного кармана он вытащил сложенные листки бумаги, замусоленный конверт с маркой и огрызок карандаша. Пристроив бумагу на коленке, он написал крупными округлыми буквами.
Дорогой Гарри.
Христом-богом прошу, пришли нам помощь. Накануне вечером был схвачен док Бертон. Думаю, что это так. Док бы нас не предал, но с нами его больше нет. Долина эта собрана в кулак – что тебе Италия. «Бдительные» лютуют. Нам нужны еда, лекарства и деньги. Дик отлично делает свое дело, но без сторонней помощи, боюсь, мы пропали. Никогда еще не случалось мне работать в месте, столь дьявольски сплоченном! Ситуацию здесь контролируют, насколько мне известно, человека три, не больше, а Дик, полагаю, уже мог загреметь в кутузку.
Джим прекрасно справляется. Он, конечно, молоток. Рядом с ним я чувствую себя каким-то жалким молокососом. Завтра жду, что нас вышибут отсюда. «Бдительные» сожгли амбар нашего хозяина, и он на нас зол, как черт. Без дока Бертона на нас ополчится
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!