Паутина удачи - Оксана Демченко

По коридору простучали торопливые шаги Ленки. Торгай открыл дверь. Рыжая баронесса вбежала с подносом, быстро расставила на столе чашки, блюдца, миску с пирожками. Покосилась на сверток:

– Торгай, ты правда умеешь баранину запекать по-особенному?

– Умею и немедленно займусь этим, – пообещал охранник Корша. – Дайте мне пару часов – и я вас угощу по-настоящему, дорогая Елена Корнеевна.

Он поклонился и вышел. Ленка решительно разрезала ленты на упаковке, бросила дочери соединенную зажимом кипу листков, извлекла зеркало и бережно его установила. Несколько раз поправила, делая просмотр удобным для всех.

– Надю следует посадить в кровати, она хоть и не в сознании, но ей полезно, – заверила сиделка. – И вы будьте с ней, я сама настрою, я умею. Уже приходилось подобные зеркала видеть.

Береника пролистала несколько страниц: списки команд, биографии гонщиков, записи бесед с важными людьми. Даже с самим Потапычем – на целый листок. Знакомый текст, Хромов его вчера подготовил и согласовал. А вот и по поводу зеркала. Рекламка. Рена рассмеялась и зачитала вслух:

– «…персонального просмотра дубль-зеркало. Настройка стабильна в пределах сорока километров от точки создания сигнала. Призматического типа: позволяет переключать источники, отслеживая гонку постоянно, от одной обзорной зоны до другой. Цена одного дня пользования с доставкой – восемьдесят рублей, бесплатно прилагается раструб для прослушивания сопроводительных речей. Общее количество – сто штук. Для заказа оповестите не позднее двадцать восьмого февраля ректорат магического колледжа. Вам сообщат о наличии и сроках подвоза».

– Спорим, Фредди умыкнула сто первое неучтенное? – весело предположила Ленка, обнимая безвольные плечи Нади и устраивая ее голову на удобной подушечке. – Надюшка, теперь мы ничего не упустим. Может, даже твоего братика покажут. Он шустрый, он в любое зеркало угодит да еще рожицу скорчит.

– Готово, – звонко оповестила Люба. – Звук сейчас пойдет, а я вам пока чаю налью. Сидите, не суетитесь. Я сиделка, меня следует слушаться во всем.

Береника кивнула, ей не хотелось спорить. Пока что важнее разобраться, как различать машины и за кого болеть. Получасом позже, когда Торгай прибежал из кухни на шум, он застал весьма необычную картину. Ленка держала спящую Надю за левую руку. Люба – за правую. Береника сидела на коленях прямо на полу, разложив веером бумаги и время от времени делая в них пометки. Когда успевала. Чаще она зачитывала отрывки сведений, охала и визжала. Впрочем, остальные вели себя не лучше…

– Юрка, дави синерылого! – азартно кричала баронесса и сжимала кулаки, вспомнив путейские замашки и обороты речи. – А ну гэть! Гэть с дороги, шавки лупоглазые!

– Хорошо прошел поворот, – звонко радовалась Люба, подрастерявшая в новом обществе усталую печаль. – Ну хорошо же… Дальше прямая, можно прибавить.

– «Хорьг» за седьмым номером окончательно сошел с трассы по вине собственного самоуверенного мага, – гаденько улыбнулась ничуть не склонная сочувствовать чужому горю Береника, вычеркивая «семерку» из общего списка. Вздрогнула, посадила кляксу, закричала громче матери: – Сёмка! Ну наконец показали! Ура! Гони!

– Поленька спит, – строго нахмурился Торгай, недавно убаюкавший малышку и оставивший ее на кухне.

– Буди и тащи сюда, – предложила Ленка, хоть и заметно тише. – Пусть смотрит, как кузен ей золотую игрушечную машинку выигрывает.

– Трасса имеет форму песочных часов с неравными долями, черта старта и финиша находится в самом узком ее месте, в горлышке, – подражая комментатору, тараторила Береника, пользуясь коротким затишьем на трассе, где автомобили «золотого» заезда выбрались из города на длинный скоростной участок. – Проехать следует два полных круга. Расчетная продолжительность движения – восемь часов двадцать минут по предварительному замеру. За улучшение этого времени на полный час столичная пожарная служба установила премию пятьсот рублей. Также имеются иные дополнительные награды…

– Полный газ! – взвизгнула Люба и виновато прикрыла рот ладошкой: красно-белая машина шла вровень с сине-стальной по глянцевому речному льду. Смотрелось очень красиво.

– Жги! – припомнила Береника любимый вопль Потапыча.

Получилось как-то особенно звучно. Даже в комнате стало на миг как будто светлее. Девушка виновато прикусила губу. Не зря отец велел ей не смотреть гонку и тем более не посещать. Всей душой пожелала удачи. Так недолго и пробить общий ровный фон, то есть довести Юрку до дисквалификации. На сей раз обошлось, она уверена. Успела осознать и рассеять посыл криком, превратить его в своеобразную радугу удачи, которая сейчас сияет в комнате, – только никто из присутствующих, конечно, неспособен рассмотреть… Жаль. Красиво.

– Красиво.

Шепот оказался таким тихим, что о нем можно было лишь догадаться. Но зато догадались все! Ленка охнула, прижала к груди ладошку Надежды, которую не отпускала ни на минуту. Осторожно обернулась, опасаясь спугнуть чудо, однако не нашла и малых причин для страха. Надя полулежала в той же позе. Только теперь все могли впервые рассмотреть толком, какого цвета у нее глаза – широко распахнутые, серо-карие, задумчивые и спокойные. Незримая радуга отражалась в них переливами оттенков и бликов. Даже, кажется, лицо порозовело, обрело краски. Ленка победно рассмеялась, обняла девочку, прижала к себе:

– Наденька! Очнулась, вот умничка. Сейчас мама Лена тебя покормит. Кашку мы будем кушать. Вкусную овсяную кашку в белой рубашке. Любишь кашку? С изюмом, с курагой, с вареньем.

– С вареньем, – так же тихо попросила Надя, пробуя улыбнуться.

Береника сорвалась с места и убежала на кухню. Ей хотелось прыгать до потолка и кричать в голос. Удача умерла, как же… А вот вам! Рыбаки недоделанные, до наживки жадные. Не замерзла птица в зиму, не упала и не погибла. Удачу видит, себя хоть как-то, а помнит: говорит внятно, понимает окружающих. Все будет замечательно. Оказывается, гонка очень полезна для больных птиц. Как и любое иное событие, тесно сплетающее судьбы и обстоятельства, дающее широкое поле для соединения случайностей в прихотливые узоры… такие яркие, что над ними радуга выгибает спину. Кашу удалось согреть в пару минут. Когда Береника вернулась с мисочкой, Надя сидела, укутанная одеялом. Под спину ее поддерживала Люба, шептала в ухо ободряющие слова. И тоже радовалась, аж глаза светились.

– Где Ромочка? – жалобно спросила Надежда. – Мой Ромочка. Он говорил, мы попадем в хорошее место и худого не случится… Темно было, вокруг все замерзло. Его я помню. Мой Ромочка, мама, он тут?

– Братик, – кивнула Ленка. – Вечером вернется, привезет тебе подарок, он обещал. Ты же знаешь, мальчики такие. Они не могут пропустить гонку. Кушай и смотри. Может, и его разглядишь.

Ленка ловко перехватила у Береники салфетку, повязала больной под подбородок, взяла мисочку и ложку, стала уверенно требовать кушать «за маму» и «за брата Ромочку». Потом и «за Любу», «за Рену»… Очень скоро Надя знала всех, кто был рядом в комнате, в лицо и по именам. Ее глаза лихорадочно блестели: впечатлений оказалось слишком много. Сиделка приметила это первой, добавила в чай несколько капель настойки, пузырек она украдкой извлекла из кармана и немедленно убрала, чтобы Надя не видела. Вряд ли та согласилась бы по доброй воле заснуть теперь, не дождавшись брата, единственного человека, по-настоящему родного, сбереженного даже полумертвой памятью. Девочка выпила чай. Зевнула, заморгала и стала пристально, перемогая себя, смотреть в зеркало… которое вдруг подернулось рябью – и потускнело. В равномерной серости проступили буквы: «Перерыв показа, смена магов поддержки».