Сквозь три строя - Ривка Рабинович

Арон сказал нам, что нельзя стопроцентно полагаться на посредника, в том числе и на эту женщину, так как многие вышли обманутыми из сделок такого рода. Когда появится реальный покупатель, сказал он, никоим образом не разрешайте ей подписывать с ним договор о продаже. Поезжайте сами в Ригу, чтобы закончить переговоры с покупателями и подписать договор.

Мы связались с этой женщиной-адвокатом. Она сказала, что знает наш дом (она знала все объекты недвижимости израильтян в Риге), что этот дом когда-то славился своей красотой, но теперь он сильно запущен. Она спросила, готовы ли мы вложить несколько миллионов на капитальный ремонт – это повысило бы шансы продать его за хорошую цену. Мы, разумеется, ответили отрицательно.

Когда мы сказали, что собираемся послать ей доверенность без права подписывать договор, она очень обиделась и сказала, что в таком случае вообще отказывается иметь дело с нами, так как работает только с клиентами, которые полностью ей доверяют. Нам пришлось, скрепя сердце, согласиться на ее условия.

После этого перед нами возникла еще одна проблема. Ведь мы не были владельцами дома, он принадлежал маме. Даже доверенность от нашего имени мы не вправе послать. Состояние мамы было очень плохим, как физически, так и душевно. Нечего было и думать о том, чтобы она занималась этими делами сама. Казалось бы, все очень просто: она откажется от прав владелицы в пользу своих детей. На деле это было непросто: мама стала очень подозрительной, ей все время казалось, что у нее хотят отнять что-то. При всем влиянии, которое имел на нее Иосиф, он не сумел убедить ее отказаться от прав владения домом и столкнулся с категорическим отказом.

Что делать? Мы обратились к адвокату, который занимался делами признания права собственности, и попросили его оказать нам особую услугу – прийти к маме домой и поговорить с ней. Может быть, чужому человеку лучше удастся убедить ее.

Адвокат просидел наедине с мамой несколько часов. Мы не входили в комнату. Документ был приготовлен заранее, только подписи недоставало. После длительного ожидания адвокат вышел и сказал:

– Она просит свою любимую ручку.

Это была старая ручка фирмы «Паркер» с золотым пером, которой пользовался папа. Мы принесли ее.

– Теперь вы должны присутствовать, – сказал адвокат.

Когда мы вошли, то увидели, что мама плачет. На нас она не смотрела.

– Где подписаться? – спросила она адвоката.

Он показал ей, и она подписала. Затем встала, вышла из квартиры Иосифа и закрылась в своей квартире. Я поехала домой. Зоя звонила мне и сказала, что она не вышла к ужину. На следующий день она, по-видимому, забыла обо всем и вела себя как обычно.

Какое-то время не было сдвига в деле продажи дома. Мы иногда говорили по телефону с нашей представительницей С. Однажды она сама позвонила и сказала, что на рынке недвижимости начинается оживление. Приезжают латыши, в свое время эмигрировавшие из Латвии, большей частью это люди с крупными деньгами, заинтересованные в приобретении недвижимости на родине.

После этого она звонила несколько раз и рассказывала, что были потенциальные покупатели, но она отвергла их по разным причинам: либо они казались ей подозрительными личностями, либо отказывались платить ту цену, которую она требовала. Через некоторое время она сообщила нам, что есть серьезный покупатель и что переговоры с ним приближаются к конечной стадии.

Мы послали ей телеграмму и сообщили, что будем в Риге через несколько дней. Просили не заканчивать сделку без нас.

Предстоящая встреча с родным городом после тридцати лет отсутствия очень волновала нас. Иосиф был в неустойчивом состоянии здоровья: кардиолог предупредил его, что образовалось сужение в одной из артерий, ведущей к сердцу. Он был готов перенести еще одну операцию, но хирурги отказывались: риск был слишком велик.

Несмотря на это, он был полон энергии и заказал туристическую поездку во Францию, куда намеревался поехать вместе с Зоей после окончания дел в Риге. Я взяла с собой Аду; у меня были свои планы, и я не хотела быть привязанной к брату и его жене.

Мы вылетели в дорогу вчетвером и приземлились в Риге в ранние утренние часы. Мы с Адой поехали в гостиницу, которую рекомендовал нам Арон. Иосиф с Зоей предпочли поселиться в Юрмале. Туда ездят на электричке, и на каждом вокзале, как нам рассказали, висят объявления о сдаче комнат. Мы договорились встретиться во второй половине дня для совместной прогулки по городу. Деловая встреча с С., по ее предложению, должна была состояться послезавтра.

Гостиница помещалась на двух нижних этажах обычного жилого дома. Это мне понравилось, потому что она не походила на типичную гостиницу с длинными коридорами и производила впечатление домашнего очага. Нас очень приветливо встретили и предоставили в наше распоряжение двухкомнатный номер. Сказали, что на месте можно заказать завтрак, обед или ужин. Судя по их преувеличенной любезности, гостиница не отличалась обилием гостей. Дело было весной, туристический сезон еще не начался.

Одну важную вещь администраторы «забыли» сказать нам: ввиду ремонта системы водоснабжения в номерах не было горячей воды. Мы обнаружили это только вечером после прогулки по городу: Ада хотела принять душ, а из кранов лилась вода, холодная как лед. Мы пошли к сотруднице администрации и потребовали объяснений. Да, сказала она, у нас есть временная проблема, она разрешится через пять дней. На каждом этаже есть одна душевая комната для пользования всех гостей.

Ада сделала попытку воспользоваться совместной душевой, но вернулась разочарованная и рассказала, что там надо ждать в очереди не менее двух часов. Мне вспомнились годы жизни в Сибири: в поселке Малые Бугры мы не мылись месяцами, а в Колпашево и в Риге раз в неделю посещали общественную баню. Я готова была мириться с этим неудобством, но Ада решительно заявила, что не останется здесь ни на один день. Решили, что утром будем искать другую гостиницу.

Иосиф и Зоя были довольны комнатой, которую нашли в Юрмале. Рассказали, что хозяйка дачи очень любезна и угостила их клубникой из своего сада.

Прогулка по городу была волнующей и немного грустной – ввиду встречи с местами, где проходило наше детство, и ввиду состояния города. Как всегда, парки были ухожены, клумбы пестрели цветами, но улицы были почти безлюдны. Рига не оправилась от крушения социализма, капитализм в ней еще не укоренился. На всем лежала печать бедности. Нас поразило количество нищих – это явление нам было незнакомо. Некоторые лежали на тротуаре, и рядом с ними лежали большие собаки (мне очень жалко было собак), другие играли на музыкальных инструментах и даже пели и плясали. Особенно тяжелое впечатление производили дети-нищие, которые ходили за туристами и умоляли дать им несколько монет на покупку еды. Это было удручающее зрелище. Магазины были пусты, покупателей не было. Когда мы входили в какой-нибудь магазин, на нас налетало несколько продавщиц, которым надоело сидеть без дела. Цены были низки. За мешочки и коробки нужно было платить, как и за пользование туалетом. Мы часто не знали местные правила, и тогда люди с хмурыми лицами кричали, что мы пытаемся уклониться от платежей. У нас было несколько таких инцидентов.