Сквозь три строя - Ривка Рабинович

– А где Ира? – спросила я.

Оказалось, что Ира там больше не живет. Марина, ее маленькая дочка, уже была не девочкой, а замужней женщиной и матерью троих сыновей. Они получили квартиру от муниципалитета и переехали. Айна и семья Юты (муж и сын) тоже собирались вскоре выехать из этого дома, так как появился прежний владелец, у которого при советской власти отняли дом. Теперь он хотел сам жить в этом доме и добивался выселения всех жильцов.

Айна рассказала, что Володя, муж Иры, умер несколько лет тому назад от тяжелой болезни. Ира живет вместе с семьей Марины.

– Сейчас мы ей позвоним, – сказала Айна. – Ну, это будет сюрприз! Она ни за что не отгадает, кто пришел!

Она подошла к телефону. После обмена несколькими малозначительными фразами она сказала сестре:

– Ты должна приехать к нам. У нас гости, они тебя ищут.

– Гости? Какие гости?

– Попробуй угадать, – сказала Айна.

Ира начала называть имена всех друзей и знакомых, но Айна всякий раз отвечала: «Нет, нет, нет!» В конце концов, Ира признала, что не может угадать, и Айна сказала ей:

– Приезжай, сама увидишь!

Ира приехала через четверть часа и, разумеется, сразу узнала меня. Мы обнялись. Не стали выяснять отношения после того давнего разрыва: теперь все было иначе, Ира уже не была правоверной коммунисткой, да и я изменилась. Сели, как в былые времена, за стол, рассказывали друг дружке о прожитых годах, немножко выпили. В отличие от тех далеких дней, наша компания была чисто женской.

Вечером мы вернулись в гостиницу, в наш номер, который я прозвала душегубкой. Я была счастлива. Две хорошие подруги – это великое дело для меня. После перемен мест, выпавших мне на долю, у меня не было ни подруг детства, ни подруг школьных или студенческих лет. Друзей и подруг приобретают в молодости. В Израиле у меня есть приятельницы, но задушевная дружба с ними как-то не сложилась. Такими подругами могли быть только Ира и Айна, несмотря на расстояние, разделяющее нас. Теперь нет разрыва между нашими странами, границы открыты. Приглашу их к себе в гости.

В телефонной книге я нашла номер еще одной бывшей коллеги по работе, женщины очень своеобразной. Ее звали Расма. Она не входила в нашу компанию семейных встреч, как Ира, ввиду особых обстоятельств ее жизни. В возрасте двадцати лет она вышла замуж за слепого человека и посвятила ему всю свою жизнь. По его требованию она отказалась от материнства: он говорил, что не хочет иметь детей, которых не сможет увидеть. Нерастраченные материнские чувства трансформировались у нее в любовь к животным: она ухаживала за уличными кошками, держала кошек дома и возглавляла общество защиты кошек. Не ограничиваясь кошками, она заботилась также о брошенных собаках, даже о сороках и воронах.

Несмотря на отсутствие высшего образования, она была интеллигентна, в совершенстве владела английским языком, а на работе была очень основательна и никогда не пропускала ошибок. Я питала к ней особые чувства, о которых она не подозревала: мне нравился ее самоотверженный характер и готовность помочь. Если мне недоставало денег до зарплаты, она была единственной, у которой я могла попросить взаймы несколько рублей. Деньги у нее были, так как ее муж работал в нашей типографии в специальном цехе выпуска книг, предназначенных для слепых. Кроме того, он получал пособие по инвалидности.

Этническая латышка, она немного грешила национализмом – дело естественное для народа численностью полтора миллиона человек, который годами подвергался насильственной русификации. Люди из такого народа опасаются потерять свой язык и культуру. Враждебность Расмы была направлена против русских. Евреев она как раз очень уважала. Говорила, что, с тех пор, как большинство евреев уехали в Израиль, в Латвии не осталось ни одного приличного врача.

Она очень обрадовалась моему звонку. Мы договорились встретиться на следующий день после обеда, так как утром должна была состояться деловая встреча, связанная с продажей дома.

На послезавтра мы с Адой заказали однодневную экскурсию в небольшой живописный городок Сигулду, которую называют «латвийской Швейцарией». С этим местом связаны также народные легенды.

Так прошли первые два дня нашего пребывания в Риге. Несмотря на проблемы с гостиницами, это были счастливые дни. Последние счастливые дни, которые судьба отвела нам в этой поездке.

На следующее утро мы встретились с Иосифом и Зоей в районе железнодорожного вокзала и пошли пешком в сторону бюро адвоката С. Мы шли по улице, на которой стоял дом нашего детства. На этой улице находились также наш магазин и магазины двух братьев папы, дяди Германа и дяди Якова. Все здесь было знакомо до боли, ведь мы гуляли по этой улице сотни раз. Все названия поперечных улиц были знакомы: латыши, после отрыва от Советского Союза, восстановили прежние названия, которые были изменены при советской власти.

Это была торговая улица, не особенно престижная, здесь проживали до советской власти евреи и латыши среднего достатка. Многие владельцы магазинов предпочитали жить в более престижных местах, но мой папа не хотел удаляться от магазина. Улица Миера, на которой находился дом, подлежавший продаже, считалась улицей престижной, аристократической, но мы там никогда не жили.

Вот кинотеатр «Аполло», в котором мы частенько бывали. Вот ресторан, где наши родители иногда обедали. И, наконец, вот он – дом, в котором мы выросли. Вот балкон, на котором мы стояли, когда советские танки въезжали в город. Дом имел запущенный вид, красивый парадный вход почему-то был забит досками, рядом был оставлен узкий неудобный вход. Советские власти почему-то любили забивать парадные входы и делали это во многих местах; может быть, этот странный обычай связан с общим стремлением сужать возможности людей. Там, где когда-то находился нижний этаж магазина наших родителей, теперь был супермаркет.

Мы обогнули дом и вошли в боковую улицу, где находилось бюро С. В бюро, непрезентабельном с виду, нас ожидали две женщины: С., пожилая дама с седой головой, и молодая энергичная женщина, которая была управляющей домом от имени муниципалитета. Первой стала говорить молодая; она прочитала длинный отчет о расходах по эксплуатации дома. Суммы, уплаченные за необходимые ремонты, были выделены муниципалитетом как ссуда, которую должны погасить владельцы, поскольку муниципалитет не вкладывает деньги в частное имущество. Теперь, при продаже дома, эта ссуда будет вычтена из полученной суммы.

Мы ожидали, что за перечнем расходов последует перечень доходов: ведь все квартиры были заселены, и жильцы платили квартплату. Если муниципалитет не обязан нести расходы на содержание частной собственности, то он не должен также присваивать доходы с этой собственности!

Но никакой отчет о доходах не был нам представлен. Слово «доходы» вообще не было произнесено. Я посмотрела на брата, сидевшего напротив: он был бледен, как беленая стена, возле которой он сидел.

Управляющая домом собрала свои бумаги и села. Теперь поднялась с места С. и объявила: