Афины. История великого города-государства - Брюс Кларк

командиры не ожидали, что Британия окажет своим афинским партнерам такую твердую поддержку. Когда полевые командиры ЭЛАС пытались нападать еще интенсивнее, их сдерживало политическое руководство – предположительно под влиянием, которое в конечном счете исходило из Москвы. ЭЛАС могла наносить сокрушительные удары по британским войскам, мелкие подразделения которых были рассеяны по всей Греции, но этого не допускали политические соображения.

В отношении Акрополя военные расчеты оказывались еще более запутанными. Впоследствии ветераны ЭЛАС говорили, что взяли цитадель под контроль с самого начала столкновений, но отошли после переговоров, проходивших при посредничестве Красного Креста, на которых якобы было решено, что цитадель останется нейтральным, неприкосновенным местом. Что бы там ни было решено, 6 декабря на Скалу высадились британские парашютисты. На поразительных фотографиях того времени, снятых украинским фотографом Дмитрием Кесселем, видно, как они обстреливают близлежащие районы Афин из минометов и пулеметов. Ответный огонь причинил памятникам Акрополя некоторые повреждения, но по сравнению с предыдущими сражениями за Скалу они были незначительными. Однако в официальной военной истории Греции описывается со ссылками на различные документы Коммунистической партии Греции (ККЭ) один несколько сомнительный эпизод. Утверждается, что руководство ККЭ приказало взорвать занятый британцами Акрополь. Однако командир ЭЛАС, получивший этот приказ, отказался выполнять его и впоследствии утверждал, что член политбюро ККЭ, отдавший столь чудовищное распоряжение, видимо, служил подозрительным иностранным интересам. Командира, правда, уверяли, что приказ одобрен всем руководством партии. Так ли это было на самом деле? Возможно, это была информационная диверсия.

И тогда, и в течение долгого времени после событий широко утверждалось, что Черчилль усугубил ситуацию, выдвинув безоговорочное требование быстрого возвращения в Грецию короля Георга II. Многие, в том числе посол Липер и его американский коллега в Афинах Линкольн Маквей, считали навязывание непопулярного монарха вредным шагом, который отвратил бы от поддержки властей многих еще не определившихся греков. На самом деле безжалостность Черчилля проявилась не только в твердой решимости любой ценой одержать верх в Греции; он так же легко, ни перед чем не останавливаясь, менял свои решения по мере изменения обстоятельств. Приблизительно к 11 декабря он и другие заключили, что Скоби не справляется со своей задачей и нужно назначить нового командующего вместо него. Однако открыто снять его с должности означало бы проявить слабость; поэтому были назначены сразу два новых командующих, которые прибыли вместе с мощными подкреплениями. Формально Скоби остался на своем месте, но его полномочия были уменьшены. Также менялась позиция Черчилля и по вопросу о будущем главе Греческого государства: в конце концов он решил, что лучшим решением будет назначить регента в лице архиепископа Афинского Дамаскина, хотя раньше и называл его «тлетворным попом, пережитком Средневековья».

На Рождество 1944 г. Черчилль и его министр иностранных дел Энтони Иден совершили нечто поразительное: они прилетели в Афины – точнее, во все еще окруженный центр города, остававшийся под контролем британцев и правительства. Британское посольство находилось в бывшей резиденции премьер-министра Венизелоса, большом особняке на проспекте Василиссис Софиас (Королевы Софии). Весь дипломатический персонал ютился на территории посольства, несмотря на мороз и огонь снайперов, пули которых оставляли выбоины в стенах здания. Сильно стреляли из Кесариани, коммунистической твердыни, находившейся в паре километров к востоку. Черчилль, по-видимому, наслаждался теми драматическими условиями, в которых он давал большую пресс-конференцию британским и американским журналистам, сомневавшимся в правильности его политики. Выразив желание «познакомиться с этим маленьким греческим попом-интриганом», он быстро завязал приязненные личные отношения с архиепископом Дамаскином, который, к слову, был человеком очень высоким, а вовсе не маленьким: его рост составлял шесть футов и шесть дюймов[199].

В день Рождества Дамаскин был приглашен на борт британского крейсера «Аякс», сопровождавшего Черчилля. Этот визит проходил в несколько сюрреалистической атмосфере, потому что моряки, у которых был в разгаре рождественский маскарад, приняли священнослужителя в церковном облачении за очередного переодетого участника праздника. Вечером 26 декабря занялись более серьезными делами. Черчилль и его новый друг-церковник вместе председательствовали на совещании в греческом Министерстве иностранных дел. Как вспоминал впоследствии сам Черчилль: «После наступления темноты мы заняли наши места в большой мрачной комнате. Зима в Афинах холодная, но никакого отопления не было, и несколько керосиновых ламп тускло освещали помещение»[200]. В совещании также участвовали американский и французский послы, советский военный представитель Попов … и три представителя коммунистов, которых пригласили по предложению Черчилля. «Три коммунистических лидера опаздывали. В этом не было их вины: на аванпостах шла долгая перестрелка … Я уже начал говорить, когда они вошли в комнату. Это были представительные люди в британской полевой форме».

В течение следующих двух дней шли более серьезные политические переговоры. Что самое важное, было установлено, что архиепископ является в глазах большинства греков, не относящихся к коммунистам, фигурой правомочной и достойной доверия. Использовав все свое личное влияние, 30 декабря Черчилль сумел убедить короля согласиться на регентство. Вместо Папандреу премьер-министром стал Николаос Пластирас, республиканский военачальник, организовавший в 1922 г. либеральный антимонархический переворот. Но готовность премьер-министра к переговорам с греческими политиками и священнослужителями не означала ослабления военных действий. 27 декабря британские войска начали новое наступление на ЭЛАС по всем Афинам и их окрестностям: «Спитфайры» обстреливали из пулеметов районы, в которых преобладали левые силы, и их окончательное изгнание из столицы стало неизбежным.

Однако ЭЛАС тоже не собиралась сдаваться. Во время пребывания Черчилля в Афинах был раскрыт заговор: гостиницу «Гранд-Бретань», в которой он остановился, собирались взорвать. Черчилль писал жене: «Ты прочитаешь в газетах о планах взорвать нашу штаб-квартиру в “Гранд-Бретани”. Не думаю, чтобы это было сделано ради моей пользы. Тем не менее чьи-то чрезвычайно искусные руки заложили в канализацию тонну динамита». Среди этих рук были и принадлежавшие Манолису Глезосу. В 2014 г. он рассказывал газете Observer: «Я лично держал запальный провод и должен был его разматывать» – после долгих часов, в течение которых он в составе отряда из тридцати человек полз по канализационным трубам. Как вспоминают многие, в том числе и Глезос, операция была отменена в последний момент, когда стало известно, что в гостинице находится Черчилль. Взорвать генерала Скоби было бы с точки зрения ЭЛАС вполне обоснованным действием, но уничтожение одного из членов «Большой тройки» антигитлеровской коалиции казалось чрезмерным. Однако вопрос о том, в самом ли деле заложенный динамит (который убил бы советского представителя в Афинах и сотни простых греков) предполагалось взорвать, остается открытым. Возможно, вся эта операция была лишь предупреждением.

Пожилые афиняне, на чьей бы стороне они ни были, до сих пор размышляют над этим и многими другими вопросами, связанными с декабрьскими событиями. Ботаник Сфикас, среди родственников которого было несколько бойцов ЭЛАС, вспоминает то ожесточение, которое испытали афиняне, когда британцы,