Рассадник добра - Светлана Дмитриева

— Конечно! — испугался некромант, представив последствия гнева Разумца.

— И вообще, это не твое дело, почему она входит в сферу моих интересов.

Сдержанный обычно бог казался сильно раздраженным. Вилигарку показалось, что он уже готов разгневаться. Не дожидаясь, пока некромант провинится перед ним. Любопытство в этом вопросе явно было неуместным, однако оно терзало некроманта все сильнее. Он прикусил язык и решил расспросить о боге Машку, когда та очнется. Девчонка не слишком умна, крайне тщеславна и, если хоть что-то знает, не упустит случая похвастаться.

— Конечно, — повторил некромант. — В чем я клялся, то исполню в точности.

Разумец посмотрел на него тяжело и с подозрением, кивнул, повернулся и шагнул в портал. Уже наполовину исчезнув в розовом сиянии, бог обернулся к Вилигарку.

— Имей в виду, меня здесь не было, — предупредил он. — Проболтаешься — прикончу на месте. И твоя смерть тебе очень не понравится.

И пропал.

Вилигарк тяжело вздохнул: ему вообще не нравилась идея собственной смерти, неважно, легкой она будет или мучительной. Но, кажется, скрытному богу Разумцу, явно играющему какую-то свою симфонию, на это совершенно наплевать. А Вилигарк не привык к наплевательскому отношению к своей персоне. Возложив руки на накопитель, он сосредоточился и, жалобно застонав, погнал краденую энергию обратно. Сотни мелких иголочек, используемых обыкновенно при зарядке артефакта контактным способом, впились в его ладони, но поскуливал некромант не столько от боли, сколько от бессилия и жалости к себе. Хороший черный маг никогда не упустит случая проявить свои дурные качества, ведь это отличная тренировка.

— Твою тухлую колбасу! — спустя некоторое время раздалось из кресла. — Я что, заснула?

— У тебя очень, очень плохо с магическим потенциалом, — злорадно сообщил Вилигарк. Он обещал опекать девочку, но не заботиться о ее душевном равновесии и уж тем более — не способствовать ее самореализации. — Похоже, это связано с тем божеств... — Язык мгновенно распух и стал горячим, как забытая в печи кочерга.

— С чем? — спросила не до конца проснувшаяся Машка, заинтересованно приподнимаясь в кресле.

Вилигарк помотал головой и кинулся освобождать ее. Бог оказался предусмотрительной сволочью и не понадеялся на честность некроманта. Впрочем, на его месте сам Вилигарк поступил бы точно так же. Он давно не верил в человеческую честность и порядочность.

— С тупостью твоей! — буркнул он, едва обретя способность членораздельно говорить.

Машка обиделась и, не промолвив больше ни слова, гордо вышла из лаборатории. «Вот потому-то у него и нет учеников!» — думала она, спускаясь по лестнице.

Когда случилось это, Машка добросовестно выполняла свои прямые обязанности. В последние несколько дней мессир постоянно был чем-то раздражен и оттого плевался кислотой каждый час, словно это занятие входило в режим дня. Рано или поздно столь активно используемую плевательницу должно было разъесть. Когда кислота закапала на дорогущий инкрустированный пол, а Вилигарк разгневался, увидев такое непотребство, влетело, разумеется, Машке. Она всегда подозревала, что родилась крайней.

— Кто должен за этим следить?! Я, что ли?! — бушевал некромант.

Машка чуть было не ляпнула «да», но вовремя прикусила язык и благонравно опустила глаза. Руки не распускает, и ладно. От крика у нее уши не завянут. Дома она и не такого наслышалась.

— Быстро принеси таз! — немного успокоившись, велел Вилигарк.

Ставки личного психоаналитика некроманта в поместье не предусматривалось, а измученный кот Леонор, чья шерсть уже искрилась, старался обходить лабораторию стороной и вообще поменьше попадаться на глаза. В глубине сада он вырыл убежище и целыми днями прятался в нем, как опытный партизан.

Насвистывая, Машка двинулась искать Айшму, которая точно знала, где в поместье можно найти пустой таз. Экономка отправила ее на склад, там среди мешков с орехами грамба и бочками с мочеными умбиками хранились запасы посуды, инструменты и бутылки с бытовыми магическими зельями. К сожалению, этими простыми вещами список наличествующих в сараюшке предметов не ограничивался.

Водрузив голые ступни на мешок с орехами, между бочкой и граблями лежал покойник.

— Елки-моталки! — поразилась Машка и прикрыла рот рукой.

А поразиться там действительно было чему. Голову покойника покрывали мелкие коричневые перышки, и она сильно смахивала на увеличенную башку обыкновенного московского воробья. На лице трупа даже клюв присутствовал, настоящий, измазанный в чем-то белом. Правда, все остальное у него было совершенно как у человека, если не считать рудиментарных крыльев, свисающих поверх нормальных рук, чего у людей, как правило, не бывает.

— Марья! — недовольно позвала Айшма. — Что случилось? Что ты копаешься?

— Тут кто-то умер, — выдавила из себя Машка. — По-моему, окончательно. Он не дышит.

— Что ты несешь?! — крикнула экономка. — Кто умер?!

— Я его не знаю, — отозвалась Машка. — Но у него птичья голова. Это нормально, или он чем-то болен?

— Ох ты, сохрани меня Правил! — охнула Айшма, появляясь в дверях. — Какое несчастье! Отойди от него немедленно!

— Он что, заразный? — поинтересовалась Машка, резво отскочив от трупа метра на два.

Серьезных способностей к прыжкам в длину у нее никогда не было, но чего не сделаешь ради спасения своей неповторимой жизни! Айшма, не ответив, сжала в ладонях амулет, висевший на цепочке на ее иссохшей шее, и забормотала неразборчиво то ли молитву, то ли заклинание. Труп зашевелился, и Машка громко взвизгнула. Такой подлости от покойника она совершенно не ожидала, возможно, потому, что прочие знакомые ей покойники не отличались особенной активностью. Исключая, конечно, мертвецов, находящихся на работе, и агрессивных обитателей подвалов храма Херона. Она точно помнила, что последних следует опасаться.

— Сейчас же прекрати орать! — хладнокровно велела ей Айшма.

Деятельные покойники экономке были явно не в новинку. Впрочем, работая на некроманта, вероятно, быстро учишься сохранять присутствие духа в любых ситуациях.

— Он двигается! — испуганно сказала Машка.

— Безусловно, — отозвалась экономка. — Если ты не будешь мне мешать, он задвигается еще лучше и наконец уйдет отсюда, к всеобщему удовольствию.

— А он... Он не будет на всех кидаться, грызть, рычать или еще что-нибудь неприятное делать? — с опаской поинтересовалась девочка.

— С чего бы это ему так неприлично себя вести? — удивилась Айшма. — Впрочем, неважно. Помолчи немного, я его разбужу и выгоню.

Она закрыла глаза и начала читать нараспев замогильным голосом, совершенно не соответствующим спокойному выражению ее лица:

— Фыва, а фыва, вон! Гепака фыва, рамма дубина башбаш! Вон, каззява рака, бум!