Бесы пустыни - Ибрагим Аль-Куни
Шрифт:
Интервал:
Караульные вцепились в него, оттащили, а он сопротивлялся им. Пытался освободиться от их рук. Пена загустела на его губах, глаза полезли наружу, выпучились, обезумели. Несчастный глашатай полз по земле в поисках своего лисама.
— Прости меня! — заголосил он плачуще.
Занавесь помрачнения зрения стала опускаться на его глаза. Он опять провалился в подвал темноты.
Султан призвал его к себе.
Он явился во дворец предстать перед его особой, однако привратник остановил его в полутемной прихожей, заявив, что султан занят переговорами с купцами. Он нервно мерил шагами зал прихожей, размышляя о проклятии, преследовавшем его с видимой целью воспрепятствовать его судейской практике. Зародилось оно в стране Шанкыт и погнало его через всю Сахару, и обрушилось ему на голову в Вау. Не успел он получить звание кади от султана Шанкыта и издать свой первый приговор несчастному дорожному разбойнику — отрубить ему кисть руки, как вскоре сам потерял свою руку и тем же самым образом — так же от дорожного разбойника. Коварство судьбы этим не ограничилось, более того — негодный преступник твердил то самое судебное заклятие, которое оглашал до этого он сам при объявлении приговора: «Око за око, зуб за зуб». Да еще дикий злодей прибавил жестокое предложение к тому заклятию, позаимствовав его из судейской терминологии и сказав: «Я тебя научу к чему приводит практика суда над магами в Сахаре». Ему предстояло выздороветь и залечить рану, а потом отправиться к факиху, известному своими знаниями и благочестием, спросить его, является ли судебный принцип «око за око, зуб за зуб» маговским принципом, и благочестивец ответил ему на это: «Объем моих знаний указывает, что он содержится в святых книгах иудеев, но Аллах лучше знает…» Ответ ошарашил его, он его не понял. Он далее издавал еще несколько судебных приговоров в соответствии с тем же принципом, но чары обратились против чародея, лезвие отскочило назад, к его горлу: присудил он дать тринадцать ударов плетью одному проезжему купцу в наказание за его насилие над одним своим подручным в караване, с которым он разошелся в сумме денег, причитавшихся в качестве платы за работу в путешествии. На следующий день по исполнении приговора он обнаружил себя распятым на могучих корнях пальмы и ощутил как плеть спускает с него шкуру. Помощники разделались с ним и оставили его провисать на стволах, истекая кровью до самого утра. А купец со своей свитой благополучно бежали.
Следующий приговор стал причиной его выдворения за пределы всего царства Шанкыт.
Ему в руки попался один из знатных вельмож после того, как влез в соблазн заколоть своего соперника в процессе ухаживания за сердцем одной разведенной с сомнительной репутацией. В мотивировках своего приговора он отмечал законы земные и шариат небесный как водится, и выслушало собрание присутствующих его давнее заклятие: «Око за око, зуб за зуб, а убившего — убить». Потом он зачитал приговор. Шею обвиняемого он разрубил лезвием меча.
Приговор удивил аристократию. Ночью султан направил к нему посланца, доведшего до его сведения намерение группы вельмож расправиться с ним и зарезать. Посланец передал, что над его жизнью нависла опасность и он не видит иного пути препятствовать злу, кроме того, чтобы тот тотчас же покинул Шанкыт и ушел в Сахару.
Он сбежал в ту же ночь.
В долгих скитаниях по великой пустыне он тщился сломать заклятие, проникнуть в тайну проклятия. Вспоминал свое злосчастное детство и попытки воспользоваться добрыми наставлениями своего высокочтимого наставника, который сказал ему однажды: «Если ты не в силах понять, в чем дело, поищи толкований его в своем детстве». Что в его детстве заслуживает поиска и сопоставления, что подходит такому проклятому преследованию? Что там есть в его детстве, кроме тягот да крови, да племенной борьбы? Межплеменная борьба есть причина его осиротения и его несчастья, в результате которого он ребенком лишился отца, не достигнув и шести лет от роду. Это еще один удар, которого он ни за что не забудет. На их становище налетело враждебное племя в отместку за старые счеты. Мужчин поубивали, женщин пленили. Мать его была молодой в ту пору. Убийцы вели их как скот в сторону поселения этого враждебного племени. Оставили всех на пустыре, принялись делить добычу и трофеи, бросая жребий.
Мать его досталась в удел знатного мужа, приходившегося родственником, да еще довольно близким, шейху племени. На ночь, следовавшую за дележкой, мать накормила его сытным ужином, приготовила ему теплую постель в шатре, специально воздвигнутой тем мужчиной. В сердце ночи проснулся он в ужасе. Его разбудила драка. Мать плакала неподалеку от опорного шеста, а дикий муж навалился ей на плечи с кожаным ремнем. Он вскрикнул и бросился в объятия матери, но мужчина не переставал хлестать ее ударами ремня.
Наутро дикарь уступил ее своему родичу, вождю племени. Он тогда перебрался жить в новый шатер, который воздвиг для матери с сыном вождь. Спустя менее года вождь тоже отступился от нее, а может — развелся, и она перешла в дар следующему мужчине, старику, жившему далеко от палаточного поселения племени на пастбищах.
Он сейчас не был в состоянии вспомнить свою мать, иначе как несчастной, плачущей, отчаявшейся во всем, терпящей жестокое обращение со стороны чужих мужчин. Он тогда возненавидел насилие и принял решение завладеть управлением весами, высоко поднять планку справедливости в жизни.
Он учился Корану из уст факихов, выслушивал занятия богословием и правом в оазисах.
Ему содействовал его мудрый учитель, и основы судейского производства он изучал в Марракеше. В Шанкыт он вернулся, чтобы заниматься небесной профессией. Так что, в преследовании притеснителя и восстановлении справедливости есть что-нибудь такое, что раздражает богов или испытывает судьбу.
Привратник дозволил ему войти.
Султан не поднялся, чтобы приветствовать его. Он пожал ему руку, не сдвинувшись с места, сохраняя прежнюю позу. Справа от султана восседал почтенный шейх-старик. По его жестам, взгляду и живой мимике кади опознал в нем одного из купцов. Султан усадил гостя рядом на коврик и произнес с загадочной интонацией в голосе:
— Дошли до меня слухи с площади, в том числе и о казни имама. Он обменялся взглядом со своим гостем-купцом и добавил:
— Дошли до меня также и твои жестокие приговоры!
— Жестокие? — удивленно проговорил Баба.
Тот еще раз обменялся взглядом с гостем. Потом продолжал в скрытой и напряженной манере:
Я не могу именовать их милосердными во всяком случае, поскольку не знаю приговора, который по жестокости мог бы превысить усечение главы!
Нервный смешок слетел с уст почтенного шейха. Баба бросил на него полный ненависти взгляд. Чутьем судьи он ощутил, как затягивается на нем интрига. Он решил защищаться:
— Око за око…
Султан с отвращением оборвал его:
— Знаю. Знаю. Око за око и зуб за зуб. Знаю тоже, что убийцу необходимо жизни лишить по шариату небесному и по праву земному. Однако ответь мне на один вопрос: что бы ты ответил, если бы разрубил шею несчастному дервишу? Что бы ты сделал со своей совестью, которая воспевает победу справедливости, если бы бедный глашатай наш не вмешался и не предупредил тебя не проливать кровь чистой души? Ответь на мой вопрос.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!