За тридевять земель - Екатерина Мекачима

– Я снизошёл до этого, дабы собрать войско Бессмертному, царь, – уже спокойнее ответил Ний. – Но я думаю, это ты тоже понимаешь. – Морской Князь помолчал, внимательно глядя на Веслава. – История стара как мир, царь. Тебе же ведомо, кто есть враг моего врага.

– Ты мне зубы не заговаривай, – нахмурился Веслав. – Что ты хочешь?

– Слово Царя Сваргореи о том, что, когда настанет время, твои люди придут морскому народу на помощь, – басил Ний. – Я, как и ты, царь, о подданных думаю. Дашь мне Слово – покину я, как ты желаешь, твои земли и никогда не вернусь.

Веслав с удивлением посмотрел на Ния.

– После того, как ты погубил стольких людей, ты полагаешь, что кто-нибудь захочет прийти к тебе на помощь? – спросил царь.

Ний, всецело совладав со злостью, тоже удивлённо взирал на Веслава.

– А ты царь или кто? – хохотнул Морской Князь. – Разве твои люди не исполняют твои указы?

– Я – царь, – кивнул Веслав, – но у народа тоже есть воля.

– Если воля твоего народа отлична от твоей, то никакой ты не царь, а так – мо́лодец в короне. Мне вот корона не нужна, – Ний указал когтистым пальцем на свою голову, которую украшал серебряный обруч, – чтобы быть царём.

– Ты просишь невозможного, – отрицательно покачал головой Веслав, пропустив унизительное замечание Морского Князя. – Я не стану помогать тому, кто губил мой народ.

– Даже ради того, чтобы спасти остальных? – поинтересовался, подавшись вперёд, Ний.

Веслав устало вздохнул: пряжа, что спряла ему Макошь, запутывалась всё сильнее. И разговор с Морским Князем, от которого разило холодом и тиной, не пугал царя, а утомлял. Утомлял скрытыми подвохами, неведением и унижением. Глядя в холодные глаза Ния Веслав думал, что смертельно ото всего устал, и хотел бы вновь стать простым рыбаком таёжной деревни.

– Почему я должен тебе верить? – наконец спросил царь.

– Потому что ты уже поверил. Иначе бы тебя здесь не было, – правда рокотала низким голосом Морского Князя.

Веслав ничего не ответил Нию. Царь полагал, что плата, названная Нием, будет высока, но… Но если он пообещает помощь Морскому Царю, люди окончательно отвернутся от него. Царь был уверен, что сварогины не поверят в искренность слов Ния, даже он не верил. Люди не вняли тому, что Кощей жив, полагая, что гибель войск на западе – месть Полоза. Как ни пытался воззвать Веслав к здравому смыслу подданных – зачем Змию потребовалось ждать столько лет перед тем, как напасть, почему не отомстил сразу, всё было напрасно. Люди не верили царю. Слышал Веслав и шёпот молвы о том, что у царя не всё в порядке со здравием, царица – мёртвая волхва, и от Сваргореи отвернулись Боги. Если же сие неведомым образом тоже входило в месть Кощееву, то Драгослав постарался на славу.

– Если ты отправишься вместе со мной в Солнцеград и заставишь людей поверить тебе, я дам своё Слово, – ответил Веслав, и Ний, басовито рассмеявшись, отрицательно покачал головой.

– Никуда я не отправлюсь, – проговорил Морской Князь. – Не в твоём положении, царь, торговаться. Если надумаешь согласиться, скажи мне. Тогда и потолкуем дальше.

Веслав остался в Славине не как пленник, а как гость, – Ний дал царю время на размышления. Семья Валерада оказалась жива, и Веслав с невольной завистью смотрел на то, как Валерад, не скрывая чувств, обнимал жену и дочерей. Как приветствовал подданных, которые были рады его прибытию, – многие думали, что князь уже не вернётся, и жили в страхе перед Нием и его народом. И видел Веслав, что в Валераде люди видели защиту и опору – те качества, которые его подданные не видели в нём самом. Царя люди приняли с почтением, но Веслав замечал удивление в их глазах. Наверное, даже жители Зелёного острова полагали, что происходящее помутило рассудок Веслава Первого.

Иногда так думал даже сам Веслав.

Но гуляя без свиты по припорошённым снегом улочкам Славина, которые хранил морской народ, Веслав ловил себя на мысли, что не желает возвращаться в столицу, не желает даже слышать о государственных делах, сводящих с ума. Решение, которого ждал от него Ний, он принять не мог: Валерад и веденеи Зелёного острова были против того, чтобы царь давал Слово Нию, несмотря на то, что Морской Князь обещал освободить земли. Веслав и сам не хотел так поступать… Но что-то подсказывало, то, что Веслав не мог объяснить – дать Слово Морскому Князю надобно. Как же люди будут смотреть на Веслава? Нельзя так думать, ведь Веслав – царь, и подданные обязаны его слушаться, покоряться его воле. Но если сварогины даже не подчинились его военному приказу и не оставили войска для обороны Севера… Неужели Ний прав и Веслав – мо́лодец в короне? Отправлять Кудеяру птицу Веслав не стал – он знал, что ответит ему наместник. Кудеяр и так крайне разозлился на Веслава за то, что царь счёл Ния возможным союзником. Ох, Макошь… что же за пряжу ты спряла? Такова твоя награда за победу над Полозом?

Шли дни, осенний дождь всё чаще сменялся снегом, и цветные краски мира меркли от студёного дыхания надвигающейся зимы. Дыхание Стрибога сделалось ледяным и походило на ветер Неяви – так молвили волхвы Зелёного острова.

Веслав часто отправлялся в святую рощу Славина, что располагалась за Свагобором, бродил по мощёным тропинкам, брал лодочку и, переправляясь на окружённый искусственным водоёмом остров, опускался на скамью под дубом. Дуб не такой раскидистый, как в роще Ведомира, и не такой высокий, как подле Царского Великобожия в Солнцеграде, но напоминающий о тех беззаботных временах, когда Веслав, слушая старческий голос Искрена, думал о тайной ночной прогулке с другими отроками. Листья дуба облетели, снег украсил ветви, жухлый камыш не шумел у берега, и благородные кьор не ловили рыбу. Веслав со вздохом закрыл глаза и облокотился на хранящий тепло ствол святого дерева. Писем из Солнцеграда не приходило, но Веслав не стал отправлять бересты в столицу. Глупо. Наверное. Но чувствовал Веслав, что сил у его Духа почти не осталось. Находясь так далеко от Солнцеграда, помочь войне Веслав не мог – всё равно веденеи не жалуют его решения, потому пусть сами думают, куда отправлять войска. Обременять себя ещё бо́льшими бесполезными думами царь не хотел. Веслав даже не передал весть Василисе – если она его так спокойно отпустила, то, наверное, ей тоже надобно побыть одной. Царь запретил Валераду отправлять в столицу вести – когда придёт время, он сделает это сам. Безразличность охватила Веслава, стоило ему ступить на землю Зелёного острова, – оказавшись далеко от столицы, Веслав сильнее прежнего ощутил всю ту усталость, что легла на его плечи вместе с короной. И эта усталость наполнила дух странным спокойствием и нежеланием ничего делать. Веславу было страшно признаться себе, но он был готов опустить руки – расплести пряжу Макоши ему было не по силам.