Верлен - Пьер Птифис

Лекция в «Художественном клубе» прошла далеко не блестяще. Слушатели были невнимательны и так шумели, что возмущенный председатель клуба вышел из зала. «Великий автор „Галантных празднеств“ говорил под болтовню сорок», — грустно констатирует «Гентская газета»[675].

Наконец все закончилось. Теперь Верлен мог отдохнуть. Жан Казье повез поэта в Брюгге. Город просто очаровал его, день прошел замечательно, в дружеской обстановке. Кроме Жана Казье Верлена сопровождали критик Морис Дюлаэр, отец Хоорнаер и Гюстав Кан с супругой, бывшие в городе проездом. Верлен был неутомим, он заявил, что поднимется на вершину собора Христа Спасителя, и остальным пришлось бежать, чтобы не отстать от него. В «Бегинаже» Верлен купил для Эжени кружевную манишку. Он не уставал удивлять спутников своим остроумием и юношеским задором. Верлену так понравилось в Брюгге, что он захотел продлить свое пребывание там, и ему нашли номер в отеле «Саблон».

Вернувшись в Гент, Верлен поселился у Жана Казье. Окруженный заботой и вниманием, он и не думал возвращаться домой. Рассказывают, что Верлен отправился как-то на прогулку в карете с гербом Казье, а потом экипаж видели у некоего дома, пользующегося дурной славой. Но эти сведения вряд ли заслуживают доверия: Верлена не отпускали так просто одного.

В четверг 9 марта друзья повели поэта на прием к губернатору провинции, барону Кирхов д’Эксерду. Там его попросили прочесть несколько стихотворений, но на ужин не пригласили, так как он был не во фраке.

И вот срок настал. Нужно было расстаться с этой сладкой, полной удовольствий жизнью и вернуться в мансарду к Эжени.

После эйфории первых дней к Верлену вернулось хладнокровие. Заработав с таким трудом тысячу франков, он не захотел положить их к ногам нетерпеливо ожидавшей его возвращения подруги и благоразумно исчез.

Во вторник 14 марта Эжени, обеспокоенная тем, что Верлен до сих пор не вернулся домой, написала письмо, неизвестно кому адресованное (Октаву Мосу или, может быть, Анри Картон де Виару):

«Я очень беспокоюсь о г-не Поле Верлене, от которого вот уже три дня не получаю никаких известий. Может быть, он болен? Может быть, уехал в Голландию? Не знаю, что и думать. Я была бы вам очень обязана, если бы вы прислали мне несколько строк, чтобы меня успокоить. Будьте любезны, если г-н Верлен у вас, передайте ему мои слова, а также привет от его друга Казальса. Мое почтение. Эжени Кранц, дом 9, улица Фоссе-Сен-Жак».

Скорее всего это письмо записал под диктовку Казальс, так как в нем практически нет ошибок.

Верлен появился на следующий день и ни словом не обмолвился о деньгах.

Причину своей задержки он объяснил в следующих фривольных стихах:

На оригинале имеется надпись, сделанная рукой Верлена: «Даме, которая немного дулась на меня после моего возвращения…»

Четверг, 13 апреля 1893 года, был памятным днем в жизни Верлена: он удостоился чести председательствовать на восьмом торжественном банкете «Пера». Собрание началось в половине восьмого в ресторане Дворца правосудия, площадь Сен-Мишель, дом 5.

Верлен уже председательствовал на первом собрании 18 апреля 1891 года, но с тех пор был достигнут значительный прогресс, уважение к этим собраниям переросло в почитание, и именно приглашение председательствовать на торжестве 13 апреля 1893 года было официальным посвящением, своего рода избранием во Французскую Академию поэтов.

На пригласительном билете Казальс изобразил Верлена и Малларме фавнами, причем Малларме — живым и во фраке, а Верлена — в виде каменного бюста на пьедестале.

Это был маленький триумф. После традиционных приветствий Верлен прочел два сонета, написанных по случаю торжества.

В это же время один за другим вышли три его сборника. «Элегии», изданные в 1893 году, представляют собой небольшой томик классических стихов, посвященных Филомене. Герои сборника — несчастный влюбленный, изнывающий от ревности и стремящийся к покою, и его агрессивная подруга — ветреная обманщица.

В «Одах в ее честь», вышедших в 1893 году, образы выписаны гораздо ярче, но в целом это всего лишь неудачная копия сборника «Параллельно». Главная героиня здесь по-прежнему Филомена, жестокая и нежная, олицетворяющая силу законов природы:

В целом в этом сборнике больше безудержной страсти, чем хороших стихов.

В повести «Как я сидел в тюрьме», опубликованной в июне 1893 года, Верлен с большой выразительностью описал моменты своего пребывания в неволе, начиная с карцера в пансионе Ландри и заканчивая предварительным заключением в Вузьере. Упорство, с каким поэт высмеивает эти периоды своей жизни, часто приводит к искажению истины. Так, описывая свои злоключения в Брюсселе, Верлен — увы! — неоднократно жертвует фактами ради очередной уморительной шутки.

Неожиданно здоровье Верлена ухудшилось. Летом он почувствовал странное недомогание, и доктор Шоффар сказал, что это гораздо опаснее, чем может показаться. Тогда Верлен решил уединиться в Бруссе, куда и отправился 14 июня 1893 года. Сразу же, по традиции, в его стихах снова появилась Филомена. Поначалу Верлену казалось, что доктор Шоффар был чересчур пессимистичен в своих опасениях, и, если бы упрямая Эжени не спрятала его одежду, он не колеблясь удрал бы на праздник в честь Золя, устроенный в конце июня. Но в начале июля у Верлена началось заразное рожистое воспаление — его-то и боялся доктор Шоффар. Несмотря на лечение йодистым калием, болезнь быстро прогрессировала. Глубокая подавленность Верлена сменялась приступами исступленного восторга. Никто уже не надеялся на его выздоровление.

«Я едва не умер, даже не подозревая об этом, — писал поэт Зилкену. — Я хотел было даже исповедаться».