Золотые земли. Сокол и Ворон - Ульяна Черкасова

Он прищурился. Яркий свет ослепил. В тёмных глазах ведьмы плескалось золото.

– Стой, – тяжело выдохнула она. – Не вздумай шевелиться.

Милош мог ей рассказать, как сводило всё тело, если он долго противился проклятию. Как его начинало тошнить, как лопались сосуды в глазах.

Но он остался на месте.

На поясе у ведьмы висел нож. Она вытащила его и нагнулась, начертила полосу на земле. Ежи догнал их и остановился рядом. Дара отрезала прядь своих волос и положила поперёк черты.

– Принеси свечу, – сказала она через плечо, не глядя.

– Так ты расколдуешь Милоша? – недоверчиво спросил Ежи.

Дара повела чёрной бровью.

– А что, есть куда дальше проклинать?

Ежи открыл рот и помотал головой.

– Быстрее! – прикрикнула ведьма.

Птичья клетка и узелок упали на землю, Ежи сорвался с места и кинулся обратно к дому. Милош посмотрел ему вслед. Гняздец уже скрылся за деревьями, но виден был дымок, поднимающийся от печных труб.

Дара присела на земле, стянула с плеча мешок и раскрыла его, достала толстую нить, сплетённую несколько раз. Блеснул зеленью камень, только Милош не разобрал, что это было. Живот вдруг скрутило, и он согнулся, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы.

– Больно, да? – жалобно спросила ведьма, и голос её вдруг удивительно напомнил Весин.

Милош сверкнул в ответ глазами, но увидел лишь чёрные пятна. Ноги задрожали. Нужно было идти.

– Нет-нет, стой! – прикрикнула Дара.

Милош почувствовал, как она схватила его за руки, пытаясь удержать на месте.

– Милош, Милош, послушай меня! – Грубые ладони обхватили его лицо. Запахло кровью. – Посмотри на меня.

Судорогой свело тело. Он задрожал, но наконец разглядел овал девичьего лица и тёмные глаза.

– Молодец, – прошептали бледные губы. – Держись. Ежи несёт свечу. Скоро всё закончится. Меня научили, как тебя расколдовать, слышишь? Милош, ты слышишь?

Будто и не Дара говорила с ним, а её сестра. Не могла ведьма звучать столь нежно, заботливо.

Но Милош смотрел ей в глаза, и боль, что пронзала тело, затихала. Нельзя было сказать, сколько времени прошло, морок окутал всё вокруг, и Милош едва различил в густом, словно кисель, облаке знакомый голос Ежи:

– Несу!

Дара посмотрела через плечо Милошу и увидела, как в сумраке мерцал одинокий огонёк. Ежи бежал к ним, прикрывая ладонью пламя свечи, а за ним следом торопились две женщины.

– Давай быстрее, – сердито прикрикнула Дара и вновь заглянула в лицо Милошу. – Оборачивайся сейчас, слышишь? Не знаю какого лешего ты ходишь человеком, но мне нужно, чтобы ты был соколом. Милош?

Он навалился на неё, не в силах устоять на ногах. На шее выступил холодный пот. Вовремя подскочил Ежи, отдал свечу одной из женщин и подхватил Милоша под руки. Заиграли тени вокруг, запрыгали отблески света, и только тогда Дара рассмотрела лицо Милоша. Щёки впали, обостряя высокие скулы, под глазами залегли тени.

И будь на месте её другая девушка, то ужаснулась бы своему деянию, устыдилась, но Дара только скривилась и скользнула пальцами по подбородку.

– Обращайся, слышишь, – прошипела она.

Милош лишь замотал головой да забормотал что-то невнятное.

А справа запищал знакомый голос:

– Дара, он же совсем ослаб, он не может сам обращаться.

– Веся?

Как ни стремилась она к сестре всё это время, только теперь не нашла и короткого мгновения, чтобы обнять её. Веся держала свечу двумя руками, а по веснушчатому личику бродили серые тени. Дара и не сразу заметила, что правую щёку прочертил страшный шрам.

– Что это? – она схватила сестру за подбородок, разворачивая к себе.

– Перестань, не время теперь, – Веся оттолкнула её руку. – Помоги Милошу, он очень страдает.

Дара сердито фыркнула.

– Хорошо! Держи свечу, смотри, чтоб не погасла, – решительно велела она. – Ежи! Раздевай Милоша, он должен обратиться в сокола. И не дай ему… Стой!

Милош вырвался из хватки и попытался пойти вперёд, случайно задел ногой черту, что провела на земле Дара. Ежи повис на друге, удерживая на месте, и ему поспешила помочь черноволосая женщина, стоявшая всё время в стороне.

– Быстрее! – поторопила их Дара, поспешно стягивая тулуп с Милоша.

Он стоял, безучастно опустив голову, и будто вовсе не слышал, что происходило вокруг. А Дара всё повторяла ему:

– Обращайся, слышишь?! Обращайся в сокола.

Милош медленно разлепил веки.

– Не могу… сам. Без пера.

– Чтоб Навь тебя поглотила, – сквозь зубы процедила Дара и вцепилась ему в шею руками, притянула к себе, впилась губами и больно, со всей силы укусила. Милош попытался оттолкнуть её, Ежи с Весей удивлённо ахнули, а у Дары, как назло, всё не выходило прокусить кожу до крови, и она терзала с яростью его губы.

Милош толкнул её в грудь.

– Бешеная! – воскликнул он, вытирая в отвращении рот.

Дара ощерилась словно волчонок.

– Недоумок!

Он вновь попытался уйти, но черноволосая женщина, пришедшая с Ежи, схватила с земли нож и подскочила к оборотню.

– Дай руку, – потребовала она и прежде чем ослабший Милош смог ослушаться, ловко порезала ему палец.

– Свечу! – прикрикнула женщина и отбросила нож в сторону.

Веся дрожащими руками поднесла её.

– Зачем это, Чернава? – пролепетала она.

– Не спорь, дай, кому говорю, – гаркнула женщина.

И в зашипевшее пламя капнула кровь чародея. Голос Чернавы был хриплым, глухим:

– Заклинаю чистым пламенем да горячею кровью, обернись зверем, высвободи его на волю.

Огонь вспыхнул ярче. Слова обрели силу.

Тело Милоша пробрала судорога. Спина выгнулась, шея вытянулась, и бездонными зелёными очами он уставился на Чернаву. Все вокруг замерли, не смея вздохнуть, а Милош засипел и упал на землю.

– Снимите с него одежду, – ровным голосом велела Чернава, и Ежи с Дарой кинулись к Милошу, помогая стянуть с него оставшиеся рубаху, брюки да сапоги.

– Ой, – пискнула Веся, отворачиваясь.

Милош вдруг вцепился Даре в руку, прижал её ладонь к земле. Девушка сжала зубы. Она увидела ясно, как под кожей оборотня ломались кости, как укорачивались худые руки, как сквозь кожу на груди пробивался пух и заострялся вздёрнутый нос, обращаясь в острый соколиный клюв.

Ежи отшатнулся, когда захрустели рёбра чародея, а спина выгнулась, принимая птичью форму. Но Дара упрямо сидела рядом, готовая ухватить сокола в любой момент, чтобы не позволить ему улететь прочь.