Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

Воувелл, прикусив губу, погрузился в задумчивость. Несколько мгновений спустя он покачал головой:

– Мастер Шардлейк, если я сообщу вам хоть какие-то сведения, порочащие моего прежнего хозяина, я вряд ли сумею найти работу. – Он оглянулся на пожилого мясника и его товарищей, которые неотрывно смотрели в нашу сторону, и отвесил нам поклон. – Надеюсь, вы хорошо проведете время на Ваймондхемской ярмарке.

С этими словами Майкл повернулся и направился к своим друзьям.

– Вот вам и скабрезные истории! – фыркнул Николас.

– Пожалуй, пора вернуться в логово старины Фловердью, – заметил Барак, взглянув на удлинившиеся тени.

В Хетхерсет мы приехали уже в шестом часу. Мы с Николасом вновь облачились в мантии и только после этого постучали в двери дома. На этот раз нам открыл Джон Фловердью собственной персоной. Было странно видеть его не в мантии законника, а в коричневом дублете с расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими рубашку из тонкого полотна. Волосы его, сильно поредевшие на висках, были зачесаны с макушки на лоб; на узком лице застыло унылое выражение, не предвещавшее ничего хорошего.

– Добрый вечер, сержант Шардлейк. Жена сообщила мне, что вы приезжали нынешним утром. Я полагал, вы уже покинули Норфолк. – В тоне Фловердью не ощущалось ни малейшего намека как на приветливость, так и на его обычную тяжеловесную шутливость. – С чего это вы вдруг вздумали заниматься делами в воскресенье?

Глаза его расширились от удивления, когда он заметил железную руку Барака.

– Я представляю интересы миссис Изабеллы, которая по вашему настоянию была вынуждена покинуть свой дом, – вежливо, но твердо отчеканил я.

– Эта женщина не является женой Болейна, – ответил Фловердью все тем же ровным голосом. – У нее нет никакого законного права находиться в этом доме. В отличие от его сыновей.

– Это не так, – возразил я, глядя ему прямо в глаза. – Вы сообщили миссис Изабелле, что право опекунства над ее пасынками передано их деду. Однако вы знаете не хуже меня, сержант Фловердью: до тех пор пока на прошение о помиловании не будет дан ответ, собственность осужденного считается неприкосновенной и не может поступить в распоряжение наследников. Соответственно, и сыновья Болейна не могут быть вверены чьей-либо опеке, ибо пока еще не стали сиротами. Несомненно, изгнание из дома невесты мастера Болейна и его управляющего, причем без всякого предварительного уведомления, а также присвоение денег, которые Джон Болейн оставил Изабелле, относятся к разряду противозаконных деяний. Миссис Болейн – или мисс Хит, если вам угодно, – сообщила мне, что вы предъявили ей некую бумагу, якобы подтверждающую ваше право действовать подобным образом. Сержант Фловердью, надеюсь, вы предоставите мне возможность ознакомиться с этим документом. Вы разрешите нам войти?

Фловердью явно колебался, не зная, как поступить.

– Уверен, если я сообщу в коллегию адвокатов, что вы отказались обсудить некоторые… скажем так, возникшие в деле недоразумения, это повлечет за собой весьма серьезные последствия, – отчеканил я, сопроводив свои слова саркастической улыбкой. – Тем более тому имеются свидетели, готовые подтвердить правоту моих слов, – добавил я, указав на Барака и Николаса.

Фловердью по-прежнему пребывал в замешательстве. Мы застигли его врасплох; несомненно, этот тип полагал, что я уже уехал в Лондон и он может безнаказанно творить произвол. Однако я никак не мог понять, какие цели он преследует. За спиной Фловердью возникла его жена, лицо ее выражало откровенное беспокойство. Двое мальчиков-подростков выскочили в холл из какой-то внутренней двери, за ними следовал упитанный коротышка лет сорока. Фловердью упорно молчал, прикусив нижнюю губу.

– Пройдемте в мой кабинет, – проронил он наконец и добавил, смерив презрительным взглядом Барака: – А он пусть останется с лошадьми.

Фловердью посторонился, давая нам с Николасом возможность войти. Окинув глазами просторный холл, я невольно отметил и превосходную мебель, и роскошные гобелены на стенах. Не слишком радушный хозяин махнул рукой в сторону своих домочадцев:

– Моя супруга Элис, мои сыновья Эдвард и Уильям, мой управляющий Глэпторн.

Вслед за Фловердью мы прошли в прекрасно обставленный кабинет, заваленный различными документами, картами земельных владений и книгами по юриспруденции.

– Садитесь, – предложил Джон, указав на два стула, стоявшие напротив письменного стола. Усевшись за стол, он переплел пальцы рук и процедил: – Если вы обратитесь в суд, ваш иск вряд ли будет рассмотрен прежде, чем просьба о помиловании.

– Необходимость обращаться в суд отпадет, если вы позволите мне ознакомиться с документом, на основании которого миссис Изабелла была изгнана из дома.

– Я показал его мисс Хит. Полагаю, этого вполне достаточно.

– Думаю, вы догадывались, что она почти не умеет читать, – процедил я, чувствуя, что чаша моего терпения готова переполниться. – Мастеру Чаури, который, несомненно, способен прочесть бумагу, вы не позволили даже взглянуть на нее.

– Этот Чаури спит со своей хозяйкой, – криво ухмыльнулся Фловердью. – Сразу видно по похотливым взглядам, которые он на нее бросает.

– Речь сейчас идет о документе, сержант Фловердью! – бросил я. – И о том, что вы совершили нарушение, недопустимое для законника. Здесь, в Норфолке, вы обладаете властью и влиянием. Однако иск мой будет рассмотрен в Лондоне. Не забывайте, я имею честь служить леди Елизавете, а секретарь лорда-протектора Уильям Сесил относится к числу моих друзей.

Фловердью беспокойно заерзал и попытался растянуть губы в приветливой улыбке.

– Насколько мне известно, десять лет назад вы работали на Кромвеля. Так же, как и я. По его распоряжению я занимался уничтожением монастыря в Ваймондхеме. – Он нахмурился и проворчал: – Вы и представить себе не можете, сколько крови я себе испортил, выполняя это поручение.

– Трудно было справиться с монахами?

– Да нет, монахи быстренько разбежались из своего курятника, – усмехнулся Фловердью. – Печальная судьба Гластонберийского и Фаунтинского аббатств послужила для них хорошим уроком. Кровь мне попортили чертовы горожане, возомнившие, что все имущество монастыря теперь принадлежит им. Тем не менее мне удалось получить часть монастырских земель в собственное владение. С тех пор я выполнил в этом графстве множество ответственных поручений – как покойного короля Генриха, так и ныне здравствующего короля Эдуарда. Скажу без ложной скромности, что сейчас, будучи представителем Ведомства по делам конфискованного имущества, я сумел обеспечить казне неплохой доход.

«И не только казне, но и себе», – мысленно добавил я.

Фловердью продолжал, стараясь настроить меня на дружеский разговор между коллегами:

– Здесь, в своем родном краю, мне нравится работать куда больше, чем в Лондоне.

– Вы никогда не стремились стать судьей?

Фловердью вспыхнул, и я догадался, что ненароком задел его больное место.