Попугаи с площади Ареццо - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Весною, надорвавшись,

Страдалица слегла.

Карета «скорой помощи»

Бедняжку увезла.

Фаустина задрожала… Хорошо ли, что она так ожесточилась? Теперешняя Фаустина обхохоталась бы, впервые услышав эту мелодраматическую историю, и сочла бы ее сказочкой для полных кретинов. Но при звуках этой песни в ней просыпался ребенок, которым она когда-то была, и Фаустина ощущала, что ее ирония — только защита, она осознавала, что за ее бесчувственностью и уверенностью скрывается на самом деле разочарование в жизни. А вдруг она не права? Может, было бы лучше принять собственные чувства?

Скорей несет в больницу

Он белых роз букет,

Но санитарка шепчет,

Что матушки уж нет…

Фаустина внимательно всмотрелась в лицо матери. Понимает ли та, что поет? Она правильно произносила каждое слово и не путала их порядок — а вот была ли это для нее простая последовательность звуков, или она понимала их смысл?

Еле слышный старушечий голосок задрожал. Выцветшие глаза покраснели. Да, она знала, о чем эта песня…

Мальчонка на колени

У белой койки пал:

«Сегодня светлый день воскресный,

Ах, сердце, слезы лей,

Вот белых роз букет прелестный

Для мамочки моей.

Когда на небо ты уйдешь,

В чудесный райский сад,

Возьми с собой мои цветы,

Тому я буду рад».

Старушка допела песню, глядя ей в глаза, держа руки дочери в своих. Фаустина улыбалась сквозь слезы. Мать послала ей сообщение из того непонятного места, где заплутал ее разум: «Я знаю, что ты моя дочь, что ты приносишь мне свои белые розы, твои визиты — это все, что у меня осталось, и я благодарна тебе за то, что храню о тебе прекрасные воспоминания, я унесу их с собой в могилу».

Медсестра, которая пришла, чтобы увести Фаустину, нашла ее совершенно преобразившейся, бесконечно счастливой и одновременно бесконечно несчастной; она растрогалась, видя волнение посетительницы:

— Вы такая хорошая дочь! Вот если бы все такими были…

Когда Фаустина вернулась домой, Патрик встретил ее с ежедневником в руках: он хотел договориться о дне свадьбы.

Теперь план обретал конкретные очертания. Они выбрали 4 сентября, и Фаустина затанцевала по комнате, радуясь жизни. Патрику польстила ее радость, но он попытался вернуть ее к реальности:

— Может, и не стоит слишком веселиться, ведь организовывать свадьбу — такое сложное дело…

— Откуда ты знаешь, Синяя Борода? Из личного опыта? — И она указала пальцем на стол, где мерцал разноцветными огнями ноутбук Патрика, который разрывало от срочных сообщений. — Давай, дорогой главред, берись за работу, а я пока созвонюсь с подружками.

И он сел к экрану, а она скрылась в комнате. Не успела она поделиться своим восторгом с подругами, как ее остановило одно сообщение:

Поздравляю, моя шлюшка, до меня дошли слухи, что ты сорвала крупный куш (я имею в виду твои жизненные планы). Дани.

С горящими висками, она весело напечатала:

Благодарю за поздравления, я их принимаю.

Через несколько секунд прилетел ответ:

Обожаю замужних женщин. Особенно если они слегка неудовлетворены. А с тобой явно так и будет.

Она в ответ настучала:

— Мне важно быть свободной.

— Свободной от чего?

— Свободной делать то, что я хочу.

— Например, спать со мной?

Она покусала губы, быстро оглянулась по сторонам и ответила:

Почему бы нет?

И в тревоге стала ждать следующего сообщения. Оно появилось через минуту, которая показалась ей невероятно долгой:

— Я уже тебе написал, что обожаю замужних. Это самые неуемные шлюхи.

— Не знаю. Я еще ни разу не изменяла мужу.

— Встретимся в «Синей луне» через двадцать минут.

Она рассмеялась. Каков нахал! Этот Дани не из трусливых. Кстати, из-за чего это мы с ним поссорились?

Ок!

Она быстро переодела белье, сунула в сумочку духи и вышла в гостиную.

Патрик работал, устроившись лицом к окну, за которым надрывались возбужденные попугаи, он сгорбился перед компьютером — идеальное воплощение трудолюбивого серьезного мужа.

— У тебя там много дел осталось, дорогой?

Не поднимая головы, он пробормотал:

— Часа на два. Это как минимум.

«Мог бы и посмотреть на меня, я ведь не служанка. Честно сказать, если бы он сейчас поднял голову, я бы не пошла».

— Тогда я пока выскочу, мне надо кое-что купить.

Она быстрыми шагами подошла к нему и погладила его по плечу:

— Я тебя люблю, милый.

Тут он все-таки поднял голову. «Ну слава богу!» Он прищурился и, схватив ее за руку, произнес:

— Я счастливый человек!

Фаустина поддакнула, хотя ее душил смех, но она сумела с ним справиться.

— Да, мой милый, так и есть. Наверно, даже самый счастливый на свете.

Когда автобус вылетел на площадь Ареццо, словно с силой пущенный шарик, мадемуазель Бовер съежилась на сиденье, закрыв лицо рукой, сердце у нее колотилось. Получится ли у нее все посмотреть и остаться незамеченной?

Она села в автобус только для того, чтобы посмотреть на то место, где раньше жила, взглянуть на окна своей бывшей квартиры. К счастью, в автобусе было всего два пассажира: она и какая-то женщина, которая спала на заднем сиденье, прикрыв лицо, поэтому никто не удивился ее странному поведению.

Поглядывая в щелочку между пальцами, пока автобус объезжал круглый сквер, мадемуазель Бовер осмотрела особняк Бидерманов, перед которым курили фотографы, слонявшиеся без дела в ожидании какого-нибудь удачно подсмотренного кадра.

Потом она думала посмотреть на кого-нибудь из семейства де Кувиньи, отца или детей, оценить, сильно ли их изменило горе. Зря надеялась! Когда автобус проезжал мимо их дома, ей пришлось резко отвернуться: она заметила массивный силуэт Марселлы, которая выносила мусор. Вдруг она увидела, что по другую сторону, под деревьями, муниципальный садовник с карликом и девочкой играли в петанк. «Какая наглость! — вздохнула она. — Наши налоги идут на то, чтобы они тут развлекались!» Едва она успела пробурчать себе под нос это замечание, как сама же себе и возразила: во-первых, кажется, она так злилась просто потому, что не могла вытерпеть, что кто-то здесь чувствует себя счастливым без нее; во-вторых, она заметила, что садовник весьма хорош собой. Почему она раньше не обращала на это внимания?