Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

Жизнь или смерть, что творили свою судьбу за пределами острова, художники предоставили самим себе, и не сказать, что это был неверный выбор, но сами без жизни и смерти не справились.

Видит Бог, не всё стоит рассказывать любимым, ведь мы им посланы, чтобы беречь, но все знают, что закончится жизнь, и придётся им всё рассказать…

Она осталась одна, и ей было страшно. Взглядом искала его возвращение, но он всё ещё сидел на берегу.

Любящий ни по какой причине не оставит, любящий жизнь отдаст, но не предаст, но смотришь в спину Арлстау, и ощущение, что он ушёл от неё навсегда, и, если окликнуть, он не обернётся.

Вспомнилось, как мечтали вдвоём, что не покинут этот остров никогда и будут здесь вместе всегда. Построят что-то своё, и лишь через сотни лет люди увидят, что они построили. Такие мечты…

Бездонные минуты мучительного ожидания, и она решилась подойти к нему. Уже сделала первый шаг, но её остановили.

Ни хруст ветки, ни крик павшего города, а чей-то незнакомый, детский голос сказал ей:

–Постой и не спеши.

Анастасия без испуга обернулась, а перед ней стоит кудрявый мальчик со взрослыми, счастливыми глазами. В его очах победа, в очах его восторг, что ещё не всё закончено, не всё потеряно, и жизнь ещё цветёт! Только вот, кого он победил?!

Догадалась, что это тот, кто безнадёжно выпрашивал дар, но никто не мог видеть его – лишь Арлстау. Возникал лишь вопрос: «Почему?» – почему он стоит перед ней, а не почему никто его не видел…

–Я остановилась, – напомнила ему Анастасия.

–Твой талант подобен предательству, – начал он, вспомнив первый диалог Арлстау, довольно-таки, приятным тоном, и в мыслях Анастасии возникла фраза: «Ну, началось…». – Когда предаешь, это меняет всё, правда?

–Правда, – коротко ответила она, немного смутившись, а мальчик, не замечая ничего, продолжал.

–Вся связь между двумя людьми, что лишь росла со временем, нарушается, и в ней появляются помехи. Не важно, сколько времени она создавалась, важно, что рушится за мгновение даже то, над чем кропотливо трудились тысячелетиями…

–Тебе нужен дар? – перебила она его. – Я могу тебе отдать свой дар, если от этого всем будет лучше, если этим я верну душу моему художнику…

«Если, если, если…», – говорил не вслух мальчик, задумчиво улыбаясь ей. Её слова согрели ему душу, не смотря на «если», хотя своей души ей он не показал.

–Всем книгам книга его дневник, да? – спросил он, прочтя мысль.

–Я.... Я об этом не думала…

–Днями и ночами думала! – ответил он ей с теплом. – Без секретов нельзя. Рассказать всю свою жизнь невозможно, так ведь?

–Тебе не нужен мой дар? – спросила растерянно.

–Он не твой, ты не можешь им распоряжаться. – ответил тот с безразличием.

–Чего же ты хочешь от меня?

–Рассказать тебе то, что не имею права рассказать Арлстау.

–Интересно…

–Перед тем, как раскрою главную тайну его дара, ты можешь мне пообещать, что никогда ни ему и никому об этом не расскажешь?

Она задумалась, посмотрев на спину художника и хотела сказать: «Нет!», но мальчик опередил:

–Если он узнает нашу с тобой тайну, это навеки столкнёт его в глубокую пропасть, из которой так легко не выберется, как выбрался во сне, поэтому он не должен узнать всё, что я тебе расскажу…

–Почему мне ты можешь рассказать, а ему нет?

–Таковы правила.

–Какие ещё правила?

–Ты ещё не пообещала. – напомнил он.

–Обещаю! – ярко воскликнула она, решив, что, только это станет секретом, но, если настоит художник, то расскажет.

Мальчишка прочёл её мысли и слегка усмехнулся им в лицо. Для него её слово важнее всех мыслей, что пронеслись в голове.

–Когда-то очень давно для вас, но недавно для меня, жизнь присутствовала только на одной планете, хотя тысячи Вселенных расположились вокруг неё, ожидая своего часа, но их час не пробивал. Жизнь на первой планете никак не могла закончиться, хотя уже давно загнала себя в тупик. Мой брат был возмущён, да и мне было скучно и неприятно от того, какими стали люди, и я попросил его согласия впустить жизнь и в другие Вселенные, но сделать так, чтобы была наделена не только началом, но и концом! Брату стало любопытно, он откликнулся на просьбу,

и мы создали художника, рисующего души, что добавил шарма и эмоций нашему существованию. Да и не только шарма…

–Прости, что перебиваю, но, кто вы такие?

Вопрос был резкий, не смотря на «прости», но не желала слушать откровенности, не представляя с чьих уст они летят.

Мальчик задумался на миг и ответил ей правду со всей своей лёгкостью:

–Я – Жизнь, а мой брат это Смерть…

Ответ заставил пошатнуться и застыть, взглянуть на «малыша» по-новому. Вспомнилась её единственная встреча со странной девочкой и их единственный диалог – «Она и была нашей смертью! Почему же тогда показалась для этого жалкой?!». Страх отразился на лице, но не проник в нутро. Возникло две тысячи вопросов, но обо всём не спросить!

–Не бойся, дитя, все рано или поздно умирают, – поддержал её мальчик, что назвал себя Жизнью.

Было странно слышать от него, что она – дитя, но его слова пробудили в ней жгучий интерес ко всему, что расскажет ей сама Жизнь.

–То есть, Жизнь попросила Смерть о том, чтобы…

–Да, так всё и было, – не дал ей закончить мальчик.

–Почему ты выглядишь, как мальчик, а смерть, как девушка, если Жизнь это она, а Смерть это он? Зачем путали художника своими голосами?

–Такими нас видит Арлстау, и сам не догадывается о том, почему мы выглядим именно так. Если бы знал, кто мы такие – догадался бы. Признаюсь, от моего образа зависит моё поведение, и в жизни Данучи я многое себе позволил, благодаря красоте, которой наградил меня художник! Я, всего лишь, образ, выдуманный Арлстау, потому и для всех вас я выгляжу так. Образ не соответствует голосам, потому что и жизнь не такая, какой видят её люди, и смерть не такая…

–Продолжи свой рассказ, прошу тебя… – поторопила она его, будто боясь куда-то не успеть.

–Мы впустили жизнь во все Вселенные, – продолжил о далёком он, – но было решено, что, когда жизнь на какой-либо планете заходит в тупик, на ней рождается художник и высоко подбрасывает свою монету. Пока она летит, он думает, как быть. Кто-то в тупик заходит сразу же, кто-то постепенно, но нет таких миров, где поселилась вечная дорога, и