Путин. Его жизнь и время - Филип Шорт

что совместная борьба с терроризмом - ключевой элемент отношений между Россией и США, где они считают себя не просто партнерами, а союзниками, - оказывается под угрозой из-за американской односторонности, он думал не только об Ираке. В Москве всегда таилось подозрение, что Запад имеет скрытые мотивы в конфликте в Чечне. Даже когда Путин заявлял, что США - друг, а НАТО - не противник, он время от времени делал замечания, которые создавали совсем другое впечатление. 'Мечта наших геополитических врагов, - сказал он в ноябре 2000 года на совещании российских генералов, - чтобы Россия увязла в кровавом межнациональном конфликте. Так считали многие силовики, и об этом постоянно шептали Путину на ухо такие люди, как Сечин и Патрушев. Если Запад искренне стремится к совместной борьбе с терроризмом, спрашивал он, то почему он не поддерживает Россию в Чечне, "на фронте, где мы воюем одни"? Почему Америка и Великобритания предоставили политическое убежище министрам в повстанческом правительстве Масхадова? Почему спецслужбы Запада поддерживали негласные контакты с лидерами чеченского джихада как внутри Чечни, так и в Дубае, якобы для того, чтобы быть в курсе событий? Почему даже после взрывов смертников и захвата заложников в театре на Дубровке на Западе все еще находились люди, которые призывали к переговорам с террористами? Россия не разговаривает с террористами, она их уничтожает", - заявил Путин.

Эти подозрения и порожденное ими разочарование выплеснулись наружу после убийства детей в Беслане. Выступая по телевидению в ночь после штурма школы, Путин возложил вину не только на собственные неудачи России, но и на агрессивные силы Запада, которые пытаются использовать их в своих целях:

Некоторые люди хотели бы вырвать у нас сочный кусок. Им помогают другие. Помогают, мотивируя это тем, что Россия, как одна из крупнейших ядерных держав мира, все еще представляет для кого-то определенную угрозу. Значит, эту угрозу надо устранить. Терроризм, естественно, является лишь инструментом для достижения этих целей.

Для тех, кто внимательно слушал, что говорил Путин, это не было полной неожиданностью. Для большинства же это стало шоком. Западные дипломаты и журналисты вдруг обратили на это внимание.

Через несколько дней на встрече с западными учеными Путина попросили объяснить, что он имел в виду. По его словам, это «повторение менталитета времен холодной войны". Он не обвинял западные правительства или их лидеров в поддержке терроризма. Я не говорил, что это политика. Но... есть люди, которые хотят, чтобы мы были сосредоточены на внутренних проблемах, и они дергают за ниточки здесь, чтобы мы не поднимали голову на международном уровне». В последующие недели он неоднократно возвращался к этой мысли. «Слишком многие люди на Западе до сих пор... смотрят на Россию так же, как раньше смотрели на Советский Союз, - как на дикого, страшного, необузданного зверя... [Это] как лев, попавший в ловушку, а шакалы бегают вокруг и лают, может быть, от страха, а может быть, от радости... Они должны избавиться от мысли, что международных террористов можно использовать против их предполагаемых геополитических противников».

На Западе мало кто понимал, откуда все это взялось.

Многие полагали, что Путин эмоционально реагирует на кровавую бойню в Беслане, подобно тому, как он сам интерпретировал вторжение в Ирак как эмоциональную реакцию на 11 сентября, и что этот момент пройдет.

Это было неверное прочтение.

Оглядываясь на четыре года своего первого президентского срока, с 2000 по 2004 год, Путин с некоторым основанием считает, что после террористических актов он пошел на хитрость, чтобы помочь США. Россия сделала все, о чем просил Буш, и даже больше: поделилась разведданными, предоставила американцам право пролета над территорией США и призвала союзников предоставить свои базы. Но что она получила взамен? Соглашение SORT и Совет Россия-НАТО вряд ли были большими уступками США. Как и членство России в Группе восьми ведущих индустриальных стран, которое было предоставлено в 2002 году. Россия и так участвовала в заседаниях "восьмерки". Изменилось лишь то, что она стала членом G8 по праву. Это не очень существенная разница. Тем временем Америка настаивала на расторжении Договора по ПРО, а не на его модификации, как предлагали россияне; несмотря на возражения России, продолжала реализацию планов по созданию национальной программы противоракетной обороны; расширение НАТО шло полным ходом и вскоре должно было достичь границ России; обеспокоенность России по поводу вторжения Америки в Ирак, которую разделяли многие союзники Америки, была с треском отвергнута.

Что бы ни говорил Путин о том, что сближение с Западом отвечает "национальным интересам России", трудно утверждать, что любое из этих событий пошло на пользу России.

Американские официальные лица смотрели на это по-другому. Они сосредоточились на отставании России в вопросах прав человека и демократии. Выстраивание Путиным "вертикали власти" привело к тому, что к 2004 году Россия стала более авторитарной страной, чем четыре года назад. Но мало кто из россиян считал, что это не касается Америки. Даже либералы, осуждающие путинский режим, укоряли его за излишнюю критику со стороны иностранных государств. Путин говорил от имени широких слоев российского общества, когда, комментируя американскую критику российских выборов, сказал: «Мы тоже не очень рады всему, что происходит в США. Вы считаете, что избирательная система США идеальна?» Если Америка пытается диктовать другим, как им себя вести, обращаясь с ними, по его словам, как с новобранцами в казармах однополярного мира, то "как бы эту диктатуру ни упаковывали в красивую обертку из псевдодемократических фраз", никто не захочет ее принять.

Внешне отношения оставались корректными. Но были и тревожные подводные течения. Путин продолжал называть Буша "очень порядочным и последовательным человеком", но не забывал о его попытках диссимулировать цели Америки в Ираке. По его мнению, администрация Буша, несмотря на все свои красивые слова, стремится сохранить Россию и готова пойти практически на все, чтобы добиться этого. Так ли это на самом деле и в какой степени - почти неважно. Важно было восприятие, а восприятие целей друг друга у лидеров начинало расходиться. А на исходе года возник новый конфликт, гораздо более близкий к России, который усилил бы сомнения Путина в намерениях Америки и добавил бы еще одно измерение к матрице пересечения целей, которая толкала их друг к другу.

Для России отношения с ближним зарубежьем - странами Балтии и СНГ - были основой ее внешней политики. Правда, так казалось не всегда. Большую часть времени Москва была зациклена на отношениях с США и Евросоюзом. Но Ближнее зарубежье имело фундаментальное значение не только потому, что эти страны были