Город в конце времен - Грег Бир

В конечном итоге становилось ясно, что объяснений быть не может, остается лишь стремление выжить и завершить начатое. Добиться результатов. Свою недолгую жизнь — о краткости которой она предпочитала не думать — Джинни провела в незнании, словно окутавшись в младенческие пеленки культуры в окружении скудоумных теорий товарищей по бытию: как будто защитная атмосфера, кокон, от которого отскакивали, в котором сгорали мелкие метеориты невозможностей, не успевая ее достичь. Консенсус реальности.

Очередной вид пузыря, столь же необъяснимый.

Что ж, здесь и он исчез. Здесь она в полном одиночестве.

Джинни нырнула обратно в воронку. Что-то исполинское мелькнуло неподалеку — мимолетное видение искрящейся тени в сопровождении тонкого, сдавленного завывания или плача, пронзавшего защитный пузырь и уши.

Наконец она собралась с духом и выглянула наружу. В глаза бросилась длинная рытвина — что-то вроде дороги или колеи — бесцветная, ни светлых, ни темных пятен, будто на нее изливался лунный свет.

Колея уходила за иззубренный горизонт.

— Держись подальше от таких дорог, — пробормотала она, подчиняясь глубинному позыву. — То, что по ним носится, разрушит крошечный пузырь. Или засечет тебя — и сколлекционирует.

Она узнала внутренний голос. Тиадба. Так близко!

Несмотря на предостережение, Джинни держалась на расстоянии дюжины шагов от колеи — хотя кто знает, какой длины были ее шаги теперь, — и спустилась по пологому склону на широкую серо-бурую равнину. У подножия скальных стен, выстроившихся по обеим сторонам, размещались некие монументы — странные, мертвые и неподвижные. Ей дважды пришлось укрываться за валунами или в воронках: по колее проносились громадные, плоские формы, которые возникали беззвучно, без предупреждения. Не хотелось даже знать, что они из себя представляют — у них, кажется, было нечто вроде головы размером с автобус, и обращенные к земле глаза, беспрестанно рыскающие, высматривающие…

Но Джинни не заметили.

Она сообразила, что ей следовало бы поменьше предаваться размышлениям и побольше действовать. Сойти с ума в таком месте — дело бессмысленное, будто зажечь спичку внутри суперновы.

Джинни продолжила путь. Если не смотреть вверх, то сморщенное, лишенное звезд черно-пурпурное небо ее не особо беспокоило, хотя от него исходило странное чувство молчаливого презрения, словно она была оводом, от которого отмахивается хвостом полусонная лошадь. Впрочем, ясно одно: это место пыталось прогнать ее, опровергнуть любую гипотезу, которую девушка несла с собой.

Однако глубинное любопытство в отношении природы этой долины не исчезало. Куда бы Джинни ни бросала взгляд, горизонт выглядел вогнутым. Возможно, здесь даже свет вел себя иначе.

— Понятия не имею, что это значит. Хватит растекаться мыслями!

Равнина между горами… монументы или статуи… часть ее существа уже видела это. Здесь побывала Тиадба, она еще находилась здесь.

Или в скором времени окажется.

Может статься, они встретятся.

— Не уверена, что была бы этому рада, — прошептала Джинни на ходу. — И так уже никаких сил не осталось.

Девушка бросилась ничком, потому что по колее в очередной раз пронеслось нечто похожее то ли на исполинскую суповую тарелку, то ли на раздавленного краба с человеческим лицом. Как только эта штука исчезла, Джинни встала и увидела перед собой кривое, блестящее зеленое лезвие, вонзившееся в грунт. Небольшая рукоятка придавала предмету вид разделочного ножа. Оружие? Почему его тут оставили? И кто?

Она решила не прикасаться к лезвию, не говоря уже о том, чтобы взять его в руку. А вдруг ловушка? Волосы на затылке вздыбились — что-то за ней следило. Она мигом обернулась и чуть не потеряла равновесие из-за головокружения, потому что горизонт навалился и…

И взгляд упал на незнакомую физиономию. Она встретила представителя древнего племени. Не было даже времени отвести глаза. «Самец», — пришло ей в голову.

Не живой. Не мертвый.

И не в одиночку. Сотни подобных существ брели по гребню, сползали в долину. Поток силуэтов, каждый из которых едва ли был ей по плечо… опутанные лохмотьями, что некогда представляли собой плотную одежду — доспехи? Красные, зеленые, синие латы, ныне поблекшие, изодранные в полоски, свисающие наподобие грязных бинтов.

Путепроходцы. В этом она была уверена. Их изможденные лица оплыли мягким воском, их глаза…

Она не могла заглянуть им в глаза — потерянные, пропавшие, переменившиеся. Они заливали долину муравьиным потоком, стремясь достичь чего-то в середине: какое-то строение, спрятанное фокусничающим светом, если только — да, так и есть, испуганно убедилась она — если только не повернуться вокруг себя дважды, уворачиваясь от прикосновения тех, кто скользил мимо нее…

После второго оборота — она увидела.

Из мелкого кратера по центру долины — неужели это строение действительно столь громадно, шириной и высотой в несколько миль? — вырастало нечто, напоминавшее громадный вычурный особняк, чуть ли не старинный замок, глянцевый и холодный, словно заиндевевшее зеленое стекло. С малейшим поворотом шеи, наклоном головы, смещением взгляда оно практически исчезало, не давая рассмотреть. И все же при определенном усилии воли вновь вплывало в фокус, открывая новые детали — и немыслимая колоссальность становилась все более очевидной.

Это, должно быть, город.

Линия блеклых пилигримов-неудачников напоминала вереницу муравьев, спешащих к воронке и городу на ее дне. Они сыпались внутрь чаши, где их поджидал монстр — хищник, муравьиный лев, — а кругом дыбились молчаливые статуи, будто кошмарная аудитория, застигнутая на пике надежды, на полушаге, замороженная в больное подобие камня.

Урок истории, подумала девушка.

Она двинулась вперед вместе с путепроходцами. Настало время.

Время отправиться туда.

В Фальш-Город.

КАЛЬПА

Гентун покинул Разбитую Башню с облегчением, очевидным даже для его юного спутника. Во время спуска с верхних урбании они почти не разговаривали, и Гентун не делал никаких попыток скрыть нынешние, печальные реалии города — да и в чем был бы смысл? — от ярких, любопытствующих глаз Джебрасси. Библиотекарь преподавал свои знания выборочным образом, а Хранитель мог теперь дополнить их с точки зрения куда более приземленной перспективы — предприняв долгий спуск и демонстрируя, в насколько бедственном положении очутился город.

Джебрасси почти не задавал вопросов на территории верхних урбании и уровней первого биона; он шел по извилистым, синусоидальным путям, дорожкам и каналам, образующим трехмерную, всепроницающую паутину городских улиц. Эту паутину прорезали сложные поверхности, испещренные, сферами или выпуклостями, которые медленно дрейфовали подобно лодкам в вязком море, хотя многие из них опрокинулись на бок или перевернулись вверх ногами. Джебрасси недоуменно насупился: то, что некогда являлось цитаделью сверхъестественной мощи и дерзости, ныне стало жертвой экстраординарной неудачи — вернее, катастрофы.