Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

Прошло уже несколько часов. Даниэла поблагодарила Анну, няньку, и простилась с ней. Она поужинала с Васко; они положили вместе тарелки в посудомоечную машину, потом велела ему почистить зубы и пописать, помогла надеть пижаму. Они немного почитали ужастики из серии «Мурашки», и, наконец, он заснул. Даниэла оставила дверь открытой, ушла в гостиную и села за обеденный стол, поставив перед собой свой «мак» и положив рядом кассету А327 со всеми ее тайнами, в том числе и самой важной. Внезапно она слышит вибрацию мобильного и вынимает его из кармана джинсов. Ей пришло сообщение. Оно от Филиппо. «Фильм классный, очень красивый, со спецэффектами. Приехали только „порше”. Зато на красной дорожке были все: Клаудио Сантамария, Стефано Аккорси, Алессандро Гассман, Виттория Пуччини и многие другие. Жаль, что ты не пришла, я пошел с Маттео, тебе было бы весело. Иногда стоит делать над собой усилие». «Нет, как об стену горох. Он не понимает. Жаль. Он даже не подозревает, что „Агент 007” подвел черту под нашим романом». И Даниэла выключает телефон.

Все, что ее интересует, – в этой квартире. В этот вечер остальной мир может остаться за порогом. Она встает, берет кока-колу зеро, потом передумывает, открывает пиво, наливает его в стакан. Потом включает айпод, открывает свой плейлист и под песню «Малышка из Бруклина» Ланы Дель Рей открывает кассетницу. В ней около десяти дисков и пять флешек. Даниэла вставляет первый диск. Кадры мелькают один за другим. Вот туалет, тот самый туалет. Входят люди, моют лицо; мужчины мочатся, женщины красятся… Один тип оглядывает вокруг, потом вынимает что-то из кармана, раскрывает что-то вроде листочка, кладет его на умывальник и наклоняется к нему лицом. Потом берет купюру, сворачивает ее и нюхает кокаин. Даниэла нажимает на кнопку с двойной стрелкой и просматривается запись в ускоренном режиме. Потом она вставляет второй диск, но и там – та же самая канитель. Вот входит парочка. Нет, это не она: у девушки светлые волосы. Даниэла не останавливается, чтобы посмотреть, как они совокупляются, и снова прокручивает эту запись до конца в ускоренном режиме. Потом вставляет третий диск, запускает его в ускоренном формате. Кадры примерно такие же… И вдруг она узнает себя, останавливает диск. Ей становится плохо. Ну точно, вот она. Кадр, который она остановила, четко высвечивает ее лицо. А она точно хочет смотреть дальше? У парня видна только рука, он еще не попал в кадр полностью. Даниэла вглядывается в это изображение. Она еще может так ничего и не узнать, еще может тешить себя бесконечными иллюзиями, что отец ее сына – само совершенство: добрый, любезный, воспитанный, элегантный, умный, великодушный, образованный. Идеальный отец. Это она сможет рассказать своему сыну, и никто никогда не посмеет ей возразить. Еще она может выдумать более замысловатую историю, выдумать причину его гибели: дорожную аварию, несчастный случай во время ралли «Париж-Дакар» или одну из тех впечатляющих гонок, которые делают мужчину еще более неотразимым, легендарным. Или, может, свести все к чему-нибудь обыденному? Но Даниэла любопытна, так любопытна, что не может устоять. Она чувствует, как ее сердце бьется все сильнее, и ей кажется, что она сойдет с ума, если не узнает. Тогда Даниэла нажимает на стрелочку «play». Внезапно появляется парень. У него так много волос, курчавый, ей не удается увидеть его лицо. Зато она видит себя. Она разнузданная – Даниэла, которую не узнать. Она расстегивает ему ремень на брюках, потом пуговицы на ширинке и запускает туда руки. Она видит похотливую несдержанную девушку и не узнает в ней себя. Ей почти стыдно, когда она вдруг видит себя стоящей на коленях. Она не может этому поверить. Так повести себя с незнакомцем! Потом парень, изнывая от удовольствия, запрокидывает голову назад. Даниэла потрясена. Так это совсем не незнакомец! Не веря своим глазам, она пристально вглядывается в кадры видеозаписи, видит эту Даниэлу, которая опирается о раковину, раздвигает ноги и, привлекая его к себе, почти принуждает его к этому половому сношению. Он двигается быстро, а она ерзает, сильно сжимая его ногами, которыми обхватила его талию. Это почти похоже на случку двух бешеных собак, и с той же скоростью, с какой это началось, через несколько мгновений все и закончилось. Даниэла останавливает запись. Она не знает, что сказать, и залпом выпивает все пиво. Отец ее сына – Себастьяно Валери, ее одноклассник.

Баби открывает дверь. Она удивлена.

– Эй, что происходит? Почему ты так сюда вваливаешься? Ты не на работе?

– Я попросила отгул.

– И не спала допоздна? Давай, входи. – Баби закрывает за ней дверь. – Моя сестренка действительно изменилась. Ты просыпалась в полдень, когда могла. Помнишь?

Даниэла молчит.

– Ой, она не в настроении. Хочешь кофе?

– Да, пожалуй.

– Поссорились с Филиппо?

– Я бросила его еще до того, как решила сюда прийти.

– Как это? Вы казались мне такими симпатичными.

– Все, когда они вместе, более или менее симпатичные, да еще притворяются, лицемерят. Он действовал мне на нервы. Ну его в жопу.

– Ой, как выражается моя сестренка! Я ее не узнаю. Хорошо хоть, что тут нет мамы.

– Вчера вечером он меня просто достал, потому что я не пошла на премьерный показ «Агента 007». Он сообщил мне об этом в семь вечера, я ему сказала, что хочу остаться с Васко, а он стал корчить из себя оскорбленного.

Баби смеется.

– Получается, что фактически он ушел сам.

– Вот именно.

Даниэла садится на кухонную скамейку и ставит локти на гладкий и большой белый стол, идеально чистый. Баби вставляет капсулу в кофеварку «Неспрессо».

– Тебе некрепкий, верно?

– Да, и добавь немного молока, если у тебя есть.

– У меня только соевое.

– Тем лучше.

Даниэла смотрит на стоящую к ней спиной сестру, которая возится с кофеваркой, а потом слышит, как жужжит мотор.

– Знаешь, я тебя и правда люблю, и я счастлива.

Баби удивленно оборачивается.

– Хорошо, спасибо. И ты взяла на работе отгул и пришла сюда для того, чтобы мне об этом сказать?

– Дурочка.

Баби передает сестре кофе и готовит себе. Даниэла встает, берет сахар, две кофейные ложки и салфетки.

– Иногда мы не говорим того, что приятно другим.

Баби оборачивается и улыбается ей.

– Мне было очень приятно услышать от тебя такое.

– А знаешь? – Даниэла снова садится, кладет ложечку сахара в кофе и начинает его размешивать. – В детстве я тебя ненави дела.

Баби удивлена. Она берет свой кофе и садится напротив сестры.

– Серьезно? А я никогда этого не замечала.

– Я этого не показывала, но очень страдала. Я запиралась у себя в комнате и плакала – иногда повернувшись лицом к стене, до сих пор помню.

Услышав это признание, которое ее задело, Баби молчит.