Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

– Может, хочешь пыхнуть, чтобы расслабиться? – Ивано проследил за взглядом Даниэлы с начала и до конца.

– Нет, спасибо. Я не курю. Паломби выложил в сеть видео, которое получил от тебя. Моя подруга обнаружила себя на нем с голыми сиськами, выставленными на всеобщее обозрение. Я предупредила приятеля, работающего в полицейской службе информационной безопасности. Там знают, что я здесь. Я послала ему сообщение с твоим адресом, номером дома и твоей фамилией.

Ивано слушает молча, а потом неожиданно для всех, подскакивает к Паломби, стискивает его горло, а потом хватает его обеими руками за волосы, тянет вниз, силой затаскивает на красный диван и швыряет на него животом вниз. Упираясь коленкой в его спину, Ивано начинает молотить его кулаками по затылку – прежде всего для того, чтобы дать волю своей ярости.

– Ты скотина, козел, сволочь! Я так всегда думал, и сейчас, мерзавец, ты мне это доказал.

Все еще упираясь коленкой между его лопатками, Ивано так сильно поднимает Паломби за волосы, что ему приходится отводить голову назад.

– Ой, больно! Отпусти меня, урод!

– Таких мерзавцев, как ты, надо топить в Тибре!

Потом Ивано резко встает с дивана и изо всей силы пинает его ногой в бок. Паломби кричит от боли.

– Он, сволочь, приходит сюда делать пакости, он даже упер у меня эту запись. Никогда ему ее не давал. Ну я и дурак, что ему доверял.

И, почти задохнувшись от предпринятых только что усилий, к которым он, судя по всему, не слишком привык, Ивано берет косяк и прикуривает. Сделав две большие затяжки, он кладет сигарету на посеребренную пепельницу и поворачивается к девушкам, которые до сих пор, наблюдая за всей этой сценой, не смогли вымолвить ни слова.

– Ну и как? На чем мы теперь порешим?

Даниэла пытается казаться уверенной в себе. Джулия не в состоянии говорить.

– Порешим на том, что ты нам дашь все видеозаписи той вечеринки в Кастель-ди-Гвидо, и мой приятель забудет о моем сообщении.

– А где гарантии? Как я могу быть уверен?

Даниэла смотрит на него серьезно.

– Уж поверь. Нам нет никакого дела ни до того, что ты тут делаешь, ни до всяких козлов. – Она указывает подбородком на Паломби, который уже сидит на диване и массирует свои волосы. Ему еще больно. – До всяких козлов, которых ты снабжаешь своей наркотой. Нам важно, чтобы записи, которые касаются нас, не выходили на публику.

Внезапно на Ивано накатывает новый приступ ярости. Он подходит к Паломби и изо всех сил пинает его в голень.

– Вот говнюк! Это ты меня впутал в это дерьмо!

Паломби вопит.

Ивано подносит обе руки ко лбу и, используя их в качестве обруча, откидывает волосы назад. Потом опускает руки и, успокоившись, оборачивается к Даниэле.

– Это верно. Вы-то тут никаким боком. Да и к тому же, это вопрос частной неприкосновенности. Пока существуют такие козлы, как он, мир никогда не станет лучше. Пошли…

Он открывает дверь, выходящую в коридор. Такое впечатление, будто это коридор относится к другой квартире. Стены – небесно-голубые, с белыми каемками. На них развешаны литографии – разные виды Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, все в американском стиле. В конце коридора, за углом – три закрытые двери. Ивано открывает одну из них и входит в небольшой кабинет. Здесь тоже царит беспорядок, но атмосфера лучше: света больше, а стены светлее. Заметно, что в этой части квартиры недавно был ремонт. На большом столе – несколько компьютеров, кинокамеры, маленькие фотоаппараты компании «Кэнон» – цифровой зеркальный «Кэнон 7D», один фотоаппарат фирмы «Сони». Вокруг – несколько железных стеллажей с многочисленными папками. Каждая из них пронумерована – начальной буквой и цифрой. Ивано открывает ящик и достает из него большую темную тетрадь. Когда он ее открывает, Даниэла замечает, что это алфавитная книга. Ивано ее пролистывает и останавливается на букве «К». Открыв ее на этой букве, он находит соответствующий кодовый номер – «А327». Он встает, берет папку, открывает ее. Она набита дисками и маленькими кассетами.

– Вот, все материалы здесь, это копии оригиналов. В Кастельди-Гвидо была всего одна вечеринка, но очень удачная. Было больше семисот человек. От меня потребовали установить разрешенные видеокамеры. Это было обязательно. – Ивано не верит, что их убедил, но это его не особенно волнует. – А теперь убирайтесь. Я вас никогда не видел и, самое главное, ничего вам не давал.

Когда они возвращаются в гостиную, Паломби уже исчез.

– Ну вот, этот козел смылся. Понял, скотина, что я раздумывал, прикончить мне его или нет. – Потом Ивано переводит взгляд на девушек. – Смывайтесь и вы. И забудьте этот адрес. Если заявится этот перец из полиции, из службы информационной безопасности, то я, ей-богу, тебя разыщу.

Девушки молча выходят. Даниэла входит в лифт, крепко прижимая к себе эту кассету А327, и вскоре они оказываются на улице. Наконец-то они могут дышать полной грудью. В квартире был тяжелый, спертый воздух, пахло плесенью, и кое-где даже чувствовалась вонь от кошачьей мочи.

– Боже мой, какая гадость!

– Точно!

Джулию бросает в дрожь.

– Ну конечно, такие вещи со мной происходят только в твоей компании.

– Да уж, ты надолго запомнишь это приключение. Подумай только, сколько в Риме таких мест, как это, и даже хуже, но мы до сих пор ни одного из них не видели.

– Так я просто счастлива! Одно знаю наверняка: Паломби больше не будет морочить мне голову.

– Ну, в этом ты можешь быть уверена.

И они, смеясь, садятся в машину. Даниэла застегивает ремень безопасности и кладет себе на колени кассету. Она нежно постукивает по ней руками, почти поглаживает. «В тот вечер там было больше семисот человек. Один из них – отец моего сына, и скоро я узнаю, кто он».

– Привет, как здорово, что вы пришли!

Баби открывает дверь. Перед ней, улыбаясь, стоят Паллина и Банни.

– Кое-где были пробки…

– Входите!

Паллина ее целует и входит в гостиную, Банни подает ей руку.

– Как ты?

– Ты помнишь Сандро, правда же?

– Я бы никогда его не узнала! Ты похож на улучшенную версию себя: похудел, стал элегантней и даже похорошел!

Банни смеется.

– А вот ты не изменилась ни капельки, ни на волосинку.

– Ну, уж волосы-то у меня изменились! Тогда они у меня были очень длинными.

– Да, точно, припоминаю. А ты знаешь, что ты очень многим нравилась? Просто никто не решался с тобой заговорить. Да и кто бы мог решиться, когда рядом был Стэп?

– Да ладно! Это ты надо мной прикалываешься.

– Нет, правда, еще как нравилась. Вы были очень красивой парой. А потом, когда про вас напечатали заметку в «Вестнике» с фотографией Стэпа, поднявшего свой мотоцикл на дыбы после гонок с «ромашками»… Да, с тех пор ты действительно стала легендой.