Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер

Неудивительно, что одна из первых новелл о Граале принадлежала перу Артура Мачена — члена ордена Золотой Зари и близкого друга Э. Уэйта. Эта новелла, носящая название «Тайная слава» (1915), — странная смесь материальных и мистических элементов. Она описывает жестокую жизнь в общедоступной школе, увиденную глазами школьника, Амброуза Мейрика, которая резко контрастирует с воспоминаниями подростка о жизни в отцовском доме в Уэльсе. Однажды отец забрал его с собой в сельский домик, стоявший в глухой сельской местности. В домике жил старик, хранивший Грааль, «загадочную роскошную чашу»:

«Все краски мира светились на ней, все драгоценные камни разных стран сверкали на ней; ножка и основание были инкрустированы эмалью странных, магических цветов, которые сияли и переливались всеми оттенками, светившимися огненно-красным и бледно-палевым, с просинью высокого неба, дымчатой прозеленью сказочных морей и пылким сиянием Вечерней звезды».

Двое взрослых начали «на чистом валлийском» некий обряд, по окончании которого Амброузу предстало видение, в котором он узнал замок Корбеник В этом видении он стал очевидцем древнего ритуала Грааля и увидел «в нестерпимо-ярком свете Тайну Тайн, явленную ему». Дальнейшая жизнь Мейрика протекала то романтически ярко, то буднично тускло, словно Мачен хотел написать нечто среднее между новеллой и духовной фантазией. Финал в котором Мейрик увозит Грааль на Восток, чтобы передать его таинственному хранителю согласно секретным наставлениям и умирает мученической смертью как христианин, выглядит неестественным и плохо вяжется с основным текстом романа.

Мы уже говорили о том, как окрестности аббатства Гластонбери в начале XX в. стали центром притяжения для всевозможных оккультных движений. Иная версия, предполагавшая превратить город в художественный центр, лежала в основе выдвинутого в 1913 г. предложения создать в Гластонбери, по примеру Байрейта, Национальный театр фестивалей музыки и драмы. Это начинание предполагало широкое использование мистического материала. Основоположником фестивалей выступил композитор Рутленд Баутон, написавший цикл артуровских опер. Его поддержали тогдашние светила драмы и музыки, в числе которых были Голсуорси[429], Шоу[430], Бичем и Элгар[431]. Однако в действительности все вышло иначе: первый фестиваль в Гластонбери состоялся в августе 1914 г. Открытие его было омрачено началом Первой мировой войны и состояло из выступлений любительского хора под аккомпанемент пианино, а не профессиональных певцов и оркестра, как было обещано. Но сама акция имела успех и стала первой в ряду фестивалей, продолжавшихся вплоть до 1927 г. Эти фестивали включали представления артуровских опер Баутона по мере их написания. Однако к теме Грааля Баутон подошел лишь в 1943 г.; его Галахад связан скорее с его прокоммунистическими взглядами, чем с эфемерной спиритуальностью Гластонбери, и вместо того, чтобы обрести элитную реликвию — Грааль, он предстает вождем угнетенных.

Эта рассудочная смесь мистики, романтической ностальгии, либерализма и полнейшей эксцентричности и сегодня может показаться случайному посетителю главной чертой фестивалей в Гластонбери. На этой, поистине благодатной для фантазии почве возникло едва ли не самое объемистое творение о Граале в жанре фантастики. Это — «Гластонберийский роман» Джона Каупера Повиса[432], далеко превосходящий даже самые пухлые средневековые романы о Граале. Роман представляет собой громадную компиляцию самых разных идей и выводов, переходящую на пространстве каких-нибудь двух фраз от раблезианского буйства к лапидарности. В центре повествования —

«незапамятная Тайна Гластонбери. Христианам эта Сила была известна под одним именем, древним язычникам — под другим, совсем иным. Каждый, кто приходит на это место, испытывает к нему какое-то влечение, род магнетизма, слишком сильное, чтобы ему могли противостоять все, но когда к нему приближаются самые разные люди, они невольно изменяют его химический состав, а не сущность — изменяют своей собственной индивидуальностью, так что ни на кого из них оно не оказывает одинакового психического воздействия… Эта скрытая под многими именами Тайна, более древняя, чем христианство, Тайна, которая древнее друидов, древнее самых древних богов викингов и римлян, куда древнее богов человека эпохи неолита, — эта многоименная Тайна передавалась последующим поколениям по трем каналам психики: каналу общепризнанного знания, каналу вдохновенной поэзии и каналу индивидуального опыта».

«Традиционное название этой данности» — Святой Грааль, и цель Повиса заключается в том, чтобы нарисовать образ мира, в котором духовное и мистическое тесно переплетаются с реальным, материальным началом в повседневной жизни. На одном уровне это — реалистическая новелла в традициях Диккенса и Элиот[433], с тем же эпическим размахом и обилием персонажей; показательно, что эти персонажи используют религиозное и духовное начало как средство достижения конкретных практических целей. Некоторые персонажи напоминают энтузиастов Гластонбери, с которыми нам доводилось встречаться; эти люди воодушевлены идеей фестиваля или нового духовного измерения; другие — откровенные материалисты, владельцы фабрик и лидеры забастовок В их образах присутствуют автобиографические элементы, особенно в антикваре Оуэне Эвансе, самообличительный покаянный садизм которого напоминает одержимость самого Повиса той же идеей, или в другой фигуре — фигуре Матта Деккера, священника, каким был отец самого Повиса. Даже в образе главного героя, Джонни Гирда, проповедника в высшей степени неортодоксальных взглядов, наделенного лукавым языком, в известной степени угадывается его автопортрет. Он напоминает описание Повиса у Д. Б. Пристли[434], который называл его «исполинским полукомическим персонажем, клоуном… но — мудрым клоуном», а свойственный ему дар риторики Гирд явно разделяет со своим создателем. Помимо всего прочего, Гирд — «мистический реалист»: главная интрига романа закручена вокруг неожиданно полученного им наследства, которое он предполагает потратить на организацию Религиозной ярмарки. Целью ярмарки должно стать внеконфессиональное возрождение древних гластонберийских мистерий. Борьба, по одну сторону баррикад в которой стоит он и приверженцы Грааля, этого «магнита, влекущего к себе все религии, которые когда-либо существовали в окрестностях Гластонбери», а по другую — силы материализма, сошедшиеся «в грандиозной рукопашной схватке, в которой с одной стороны развевается знамя Грааля, а с другой — орифламма[435] Разума», того самого разума, который вдохновляет и предпринимателя Филиппа Кроу, содействовавшего развитию городского региона и его природных ресурсов, и анархиста Дэйва Спира и его сторонников, создавших оппозиционную коммуну.