Ордынская броня Александра Невского - Дмитрий Абрамов

Обогнув неглубокую степную балку, дружина Мстислава Удалого вернулась к русским полкам и встала в челе всего войска. Следом подходили половцы и русская сторожа, встававшие за полком Мстислава. Подъехавший Даниил осадил коня рядом с галицким князем. Тот был строг ликом, но с трудом сдерживал возбуждение. Не тратя лишних слов, он велел всем собравшимся у него князьям скорее вздевать брони, вооружаться и готовить луки. На вопрос о числе татар, сверкнув очами, скупо молвил:

— Зело грозен есть ворог.

На вопрос Даниила: послать ли ко князю Киевскому, галицкий князь лишь махнул рукой. Затем посмотрел на реку. Калку переходили войска князя Владимира Смоленского. Оборотившись на восток, он увидел, что у балки показалась татарская сотня. Там узрели русские полки и замедлили ход. Степь на востоке по всему горизонту покрылась пылью. Это шла татарская конница. Солнце входило в зенит и еще слепило русичам глаза. Южный ветер сносил пыль ошую русских полков. Вскоре многочисленная татарская рать как будто вылилась из-за холмов на востоке, развернулась вдоль балки и встала у края спуска. Каждый татарин был «о дву конь». Князья обратили взгляды на Мстислава Удалого. Тот не отрываясь, молча и долго смотрел на татар, потом повернулся к Даниилу, кивнул головой и негромко молвил:

— Дерзай, сыне!

Даниил пустил коня к своим полкам. Князья отъезжали к своим. Воеводы равняли в полках строй, вои готовили оружие. Лучники выезжали вперед. На самом левом плече встал полк князя Владимира Рюриковича Смоленского. Левее и позади его на кургане стояли киевляне во главе с великим князем. Там скрепляли вместе возы и ладили к ним тын. Внизу у кургана стояла конница галичан, волынян, курян и путивличей. В челе всего войска стоял конный полк Мстислава Удалого и половцы. Правее расположились черниговский, козельский и трубчевский полки. На самом правом плече была дружина князя Михаила Черниговского. Пешие отряды все еще переходили реку и строились в задних рядах за конницей.

Даниил, не останавливая коня, прорысил вдоль строя своих кметей и дружины и призвал их первыми пойти в соступ на татар. Вои, подняв копья и сулицы, дружно приветствовали своего князя и кричали:

— За ти идем, княже!

Князь перекрестился. Приняв длинное копье из рук своего отрока, Даниил развернул коня на восток и сорвал его с места, заставив подняться на дыбы и сделать прыжок вперед. Полки галичан и волынцев пошли в соступ за своим князем напрямую — через балку. Их смелость и дерзость обескуражили татар. Лишь редкие стрелы были пущены встречь русичам. Так началось одно из самых трагических событий в истории Киевской Руси, оставивших тяжелую память многим поколениям русских людей.

На татарскую рать числом до пяти тысяч человек было брошено не более полутора тысяч воинов. Увидев, что русичей пошло в соступ почти втрое меньше, чем татар, вывел вперед свою конницу Олег Курский. Но и после этого силы русских не превысили половины татарской рати. Место, освободившееся в строю конных полков, занимали пешцы, ощетиниваясь рогатинами и копьями, поднимая червленые стяги.

Топот тысяч кованых копыт сотрясал землю. Нацелив пики и копья на врага, загородясь щитами от стрел, как бурный поток понеслась русская конница по спуску балки. Татары не выдержали. Опустив копья и понукая коней, основная сила татарской рати, не дожидаясь русичей наверху, покатилась вниз встречь им. Глухие таранящие удары, треск и ломление копий, ржание и храп коней огласили балку. Даниил первым ударом длинного копья выбил из седла татарина в лисьей шапке с круглым щитом. Тот рухнул под ноги лошадей и, наверное, был затоптан копытами. Но в следующий же миг сам молодой князь, не успевший увидать летевшего на него врага, получил удар в грудь монгольским копьем. Приученный с детских лет держаться в седле при любых ударах, Даниил удержался, хотя и был сильно ошеломлен. Княжеские гриди сразу загородили своего князя щитами и отбили второй удар, направленный на него. Вражеское копье, казалось, сломило и просекло лишь железную скрепу меж двух чешуйчатых[64]пластин брони. Под бронью была тонкая кольчуга. Молодой князь быстро пришел в себя и отбросил свое надломленное ударом копье. Быстрым движением выпростал из ножен длинный меч и, кружа им над головой, вновь ринулся в сечу. Меньшие числом русичи напирали на врага. Казалось, таранящий удар копьем, которому так хорошо учили европейские дружины с XII века, явил свое превосходство над тактикой степняков.

Татарский полководец-темник Субутдай наблюдал с вершины холма за разворачивавшейся сечей. Под темником был чистокровный молодой и горячий арабский скакун серой масти, которого привели своему полководцу воины после разгрома Тавриза. Жеребец слегка ржал и волновался, прядал ушами, слушая топот тысяч копыт и нарастающий гул битвы. На Субутдае были прочные кожаные доспехи, кожаный панцирь, стеганный железной проволокой и железными пластинами. Островерхий шелом с бармицей защищал голову. Рядом, верхом на хорошем крупногрудом жеребце, облитый тяжелой кольчугой, сидел другой темник — чингизид[65]Джебе. На голове его красовалась нарядная шапка из светлого волчьего меха. Чуть ниже, на спуске с холма также верхом на непослушном гнедом гарцевал третий темник — Тугачар. Вокруг холма верхами, с копьями в руках стояло более двух десятков нукеров. Восточнее холма, в низине полукольцом расположилась пятнадцатитысячная конная рать, колыхавшаяся как сверкавшее под лучами солнца и порывами ветра озеро. Кони тихо ржали, били копытом и отмахивались гривами и хвостами от мух. Как стебли высоких трав, камыша или осоки, поднимались вверх и клонились по сторонам безбрежные ряды копий, островерхих шеломов и мохнатых шапок. Ветер почти не доносил до вершины негромкого говора этой многоязыкой степной рати. Все эти люди давно были готовы к битве и ожидали приказа. Но от русичей все это было скрыто грядой невысоких холмов.

Сеча между русичами и пятью тысячами татар развернулась на расстоянии трех полетов стрелы в балке. Сражавшихся было почти не видно. Но были хорошо видны русские войска, построившиеся для битвы у реки. До них было пять, может быть шесть полетов стрелы. Однако, вскоре стало заметно, как меньшие числом русичи выбивают татарскую конницу из балки. На склоне заметались верховые с луками и копьями, усилились крики и топот. Основная масса сражавшихся стала медленно и неуклонно сдвигаться в сторону холма, ближе к татарским темникам. Вскоре у реки, в челе русского войска началось движение. И еще один конный полк отделился от остального войска и покатился в сторону татар. Зоркий глаз татарского темника Субутдая разглядел, что это были не русичи, а половцы.

Со стороны балки по направлению к холму на всем скаку приближалось несколько всадников. Все, за исключением одного, остановились у подъема. Лишь один влетел на вершину и, спрыгнув с коня за десять шагов до темников, подбежал к Субутдаю и Джебе. Это был тысячник Урянхай — сын Субутдая. Склонившись в поклоне, он по-монгольски обратился к чингизиду: