Девушка с голубкой - Индия Грэй

Потом Тристан не мог вспомнить, кто начал первым, но спустя секунду они уже целовались — с первобытной страстью, которая составляла разительный контраст с недавней нежностью Лили и заставила Тристана усомниться в истинности воспоминаний о неспешной, ласковой ночи в башне. Эта девушка была всем, что он хотел, в чем он нуждался, даже когда сам не отдавал себе в этом отчета. Ее губы, жесткие и настойчивые, терзали рот мужчины с яростной жадностью, не уступавшей его собственной. Но Тристан нашел в себе силы отстраниться.

— Ты тешишь себя иллюзией, думая, что понимаешь меня. — Он отвернулся, чтобы не видеть недоумения в ее глазах, не соблазняться сладостью припухших губ. — Путаешь похоть с чем‑то глубоким и значительным. Ты красивая, сексуальная женщина — я готов заниматься с тобой любовью тысячу раз в день, если ты захочешь, но я не готов любить тебя. Ты должна это понять.

— А что, если я не смогу жить с этим? — прошептала Лили, прикрывая алеющий рот тыльной стороной ладони.

— Тогда я буду уважать твою позицию и не притронусь к тебе. Я же не чудовище. Но я мужчина. Есть предел искушению, которое я могу вынести. Будь осторожна, Лили: если играешь с огнем, почти наверняка обожжешься. Тебе решать, каким будет наш брак.

— Без любви или без любви и без секса? — Она издала звук, который мог быть и смешком, и всхлипом. — Такой у меня выбор?

— Есть еще один вариант. Ты можешь стереть меня из своей жизни и жизни ребенка.

Лицо Лили скрывала тень, но Тристан заметил блеск одинокой слезинки на щеке.

— Я хочу, чтобы мой ребенок знал своего отца, но я не стану платить за это телом.

— Отлично. — Тристан беспомощно пожал плечами. — Как скажешь. Я сообщу тебе, как и когда ты летишь в Барселону, как только все устрою.

Отъезжая от дома, он увидел ее силуэт за занавеской. Чувство вины оцарапало горло горькой изжогой. Стукнув кулаком по рулю, Тристан выругался. Почему Лили позволяет ему так с собой поступать?

Стоя на светофоре, Тристан развернул ее свидетельство о рождении. «Имя — Лили Александер. Место рождения — Брайтон, Великобритания. Мать — Сюзанна Александер. Отец неизвестен». Ну что ж, это отчасти объясняло ее горячность. Как будто безотцовщина была наихудшим из всех возможных вариантов детства.

Свет переключился на зеленый, и Тристан резко дернул машину с места. Наивность Лили была бы трогательной, если бы не таила в себе такой опасности. «Все мы — жертвы своего прошлого», — с отчаянием подумал он. Интересно, долго ли ему удастся скрывать, до какой степени был жертвой он сам.

Словно во сне Лили шла по старинной церкви. Снежный тюль фаты не позволял ей толком разглядеть элегантное убранство, свечи в арках часовен, незнакомые лица гостей. Оно и к лучшему. Ей с трудом удавалось сосредоточиться на том, чтобы передвигать ножки, обутые в атласные дизайнерские туфельки… И на том, чтобы побороть утреннюю тошноту… И на том, чтобы в конце концов дойти до жениха, который стоял у алтаря спиной к ней.

Лили крепче сжала букет из роз и лилий, бриллиант пока еще непривычного обручального кольца больно ущипнул кожу между пальцами. Курьер доставил его неделю назад — к коробочке прилагалась лаконичная записка с деталями поездки в Барселону. И все. Никаких дополнительных объяснений или слов, убедивших бы ее в том, что она поступает правильно. О господи, а правильно ли она поступает?

— Снято!

Вздох облегчения пронесся по рядам. Режиссер рекламного ролика выскочил из‑за плеча оператора, размахивая руками:

— Лили, дорогая, тебя ждет жених, а не палач! Я хочу увидеть радость и благодать, ну пожалуйста! Это же свадьба, счастливейший день в жизни девушки!

— О боже, прости, прости, — залепетала Лили, отчаянно сжимая слегка увядший букетик.

— С тобой там все в порядке? — Смягчившись, режиссер попытался рассмотреть лицо модели через вуаль. — Не хочешь передохнуть? Перекусить?

Лили отрицательно покачала головой:

— Со мной все в порядке, правда. Я готова сделать еще дубль.

Пока ассистенты призывали гостей к порядку и тишине, к щекам под вуалью снова прилил панический жар. Лили инстинктивно погладила живот. Сердце наполнялось простой светлой радостью каждый раз, когда она думала о ребенке. Это из‑за него Лили собиралась через несколько часов сесть в самолет и улететь в чужой город, чтобы связать жизнь с человеком, которого так мало знала. Она давала малышу отца, фамилию. Разве это могло быть ошибкой?

— Так, ребята, давайте сделаем еще дубль, — распорядился режиссер. — И помни, Лили, дорогая, что ты не идешь, а паришь на облаке счастья. Ты влюблена и собираешься замуж за мужчину своей мечты. Что может быть лучше?

«Если бы этот мужчина тоже любил меня», — печально подумала Лили, делая шаг под софиты.

Тристан в ярости швырнул на рабочий стол отца распечатку денежных переводов, которую изучал перед совещанием с главами крупнейших европейских банков.

— Ты одобрил новый кредит для армии Казакизмира. На прошлой неделе они получили от тебя еще четыре миллиона евро. Ты знаешь, кто эти люди? Террористы, ответственные за геноцид своего народа.

Хуан Карлос успокаивающе поднял холеную руку с идеальным маникюром и печаткой Ромеро на мизинце:

— Я знаю, что генералы, скорее всего, займут большую часть кресел в следующем правительстве Казакизмира. Бизнес не терпит эмоций, Тристан.

Воспоминания о недавнем разговоре с Лили на эту же самую тему нахлынули на Тристана. «Я думаю, ты и сейчас открыт чувствам, — сказала тогда она. — И чувство, которому ты особенно открыт, это страх».

«Она ошиблась», — думал Тристан, глядя в красивое, но жесткое и холодное лицо отца, так похожее на его собственное. Он хорошо знал, что такое страх. Он жил в страхе первые восемь лет жизни, пока не уехал в интернат, изучил все оттенки тьмы, которые несло с собой это чувство. Страшно быть маленьким, слабым, лишенным контроля над ситуацией. Тристан делал все, чтобы никогда больше ничего этого не испытывать.

— Речь не об эмоциях, а об этике, — сказал он ледяным тоном.

— Мы держим старейший и самый уважаемый банк в Испании, а не сопливую благотворительную контору, — возразил отец, и шелковые нотки в его голосе заставили Тристана задуматься, не просочились ли к Хуану Карлосу сведения о двойной жизни сына. — Сейчас в Казакизмире неспокойно, но страна богата природными ресурсами. Как только обстановка стабилизируется, мы получим с наших вложений богатые дивиденды. Я должен думать об обязательствах перед вкладчиками, знаешь ли.

— Тогда подумай, что они скажут, узнав, что ты финансировал их деньгами военные преступления.

— Мы не станем обременять клиентов моральными дилеммами или предлагать им разбираться в хитросплетениях политики. Я отношусь к ним как отец и принимаю решения, руководствуясь их интересами. Это нелегкая и не всегда приятная роль, но исполнять ее — наш с тобой долг перед семьей.