От Лукова с любовью - Мариана Запата

Почему после этого замечания я почувствовала себя как наркоманка?

Она продолжила говорить, прежде чем я успела обдумать сказанные ею слова.

– Ты сможешь напомнить о себе. С этим не будет проблем. Если мы примем правильные решения, все получится отлично. Нам только нужно, чтобы ты… согласилась на необходимые перемены.

Последняя фраза зацепила меня. Она допускала, что со мной что-то не так, но я как будто бы не знала об этом. Однако одно дело, когда я признавала, что у меня есть проблемы, но другое дело – что это признавала она.

– Что за перемены? – спросила я, обдумывая каждое слово и переводя взгляд с нее на Ивана, будто ища подсказки. Потому что если бы они сказали мне, что мне нужно сменить имидж или начать целовать малышей… либо превратиться в притворщицу, которая создает впечатление, что она сделана из льда и готова, чтобы ее причислили к лику святых… то этого не случилось бы. Никогда. Я пыталась быть Снежной королевой, когда была очень маленькой, и отлично знала, что это такое. Чопорность, пристойность, ангельский лик и любезность. Я продержалась примерно полчаса. Теперь я была слишком взрослой для того, чтобы притворяться идеальной маленькой Снежной королевой, которая не ругается и ест всякую дрянь на завтрак, и все ради того, чтобы нравиться публике.

Тренер Ли склонила голову набок:

– Ничего серьезного. Мы можем поговорить об этом позже.

Позже?

– Давайте поговорим об этом сейчас. – Потому что я не собиралась ни о чем думать, пока не узнаю, во что ввязываюсь.

Наморщив нос, женщина продолжила:

– Не знаю. Я бы просто кое от чего избавилась…

– Хорошо.

На секунду ее глаза скользнули в сторону, прежде чем остановиться на мне.

– Хорошо. – Она пожала плечами так, словно ей было неловко. – Может быть, ты могла бы почаще улыбаться.

Я моргнула, глядя на нее, и мне показалось, что Иван ухмыльнулся, но я не была уверена в этом.

– Вы могли бы сфотографироваться вместе раз или два на показательных выступлениях. Тебе нужно быть активнее в социальных сетях, кроме того, если бы ты постила время от времени сообщения о своей жизни вне льда, это было бы совсем другое дело.

Она хотела, чтобы мы делали все это, в то время как нам предстояло кататься в паре всего один год? Черт побери, она разыгрывала меня?

Все это задело меня за живое.

От почти тошнотворного ощущения у меня зачесался затылок, когда я наконец переварила ее просьбу относительно соцсетей. Когда-то у меня были разные аккаунты, но в конечном счете я уничтожила их все, когда стала мучиться бессонницей. Я должна сказать ей об этом, – подумала я, несмотря на то что как раз в тот момент мой внутренний голос говорил мне, что если я бы я постила свои фотографии онлайн, ничего хорошего из этого не получилось бы.

Мне, вероятно, также следовало бы признаться ей в том, что мне потребуется… дополнительная помощь. Но я не могла. Это отнюдь не означало, что я упущу возможность, которой могла бы воспользоваться.

Это был мой шанс. Более того, это был, вероятно, мой последний шанс.

Я могла бы обезопасить себя. Или не могла бы? Я могла бы отслеживать то, что я размещаю в интернете. Быть осторожнее. Я могла бы быть умнее на тот случай, если бы все возобновилось. Особенно если бы эта возможность стала реальной и действительно моей.

Я могла бы записывать наши тренировки, а потом повторять их самостоятельно. Я делала это прежде. Мама и братья с сестрами помогли бы мне, если бы я попросила их. Я могла бы быть более сконцентрированной и попросить Ивана прокатать все, как только мы дойдем до хореографии. Я могла бы все продумать. Я могла бы сделать так, чтобы это сработало, не ставя их в известность о своих планах.

Все было возможно… не так ли? Я была сильной, умной и не боялась работы.

Только провала.

Поэтому я держала свой мерзкий рот на замке.

– Мы не просим тебя кардинально измениться, Джесмин. Клянусь тебе, что речи об этом не идет. Мне просто нужно знать, что ты готова постараться для команды. Всем нам предстоит полно работы, но это выполнимо.

Я бы сделала все, что угодно, ради победы. Даже завела бы новый аккаунт в социальной сети, если бы это было необходимо. Я бы лгала, жульничала и хитрила… до известной степени.

Я имею в виду, что я не стала бы мочить соперника, или принимать стероиды, или заниматься оральным сексом с Иваном, но на все остальное я, вероятно, дала бы согласие, если бы этот шанс был реальным. Судя по выражению лица тренера Ли и почти болезненному выражению лица Ивана… он, видимо, был таким, как мне казалось.

Иван был самым успешным парным фигуристом, получившим множество высоких наград за последние два десятка лет. Я же в последний сезон даже не смогла дойти до финала Гран-при по фигурному катанию. Я принимала участие в соревнованиях, и национальные соревнования прошли ужасно. Мы с моим бывшим получили пятое и шестое место в обоих турнирах.

Это была лучшая из возможностей, на которые я когда-либо надеялась после того, как осталась без партнера.

– Тебе интересно? – спросила тренер Ли.

Выражение ее лица, как и голос, было спокойным и уравновешенным, как будто мне не хотелось, чтобы это было именно так.

Интересно ли мне? Еще бы.

Наплевать мне было как раз на все остальное.

Любой парный фигурист в мире знает, что он должен полностью доверять своему партнеру. Фигуристка, катающаяся в паре – особенно фигуристка, – каждый божий день практически отдает свою жизнь в руки своего партнера. Мне не нужно было напоминать об этом тренеру Ли или Ивану. Доверие – основа любого партнерства. Либо это вера в то, что кто-то, возможно, ненавидит тебя, но достаточно сильно хочет победить и не станет рисковать удачей, либо это искренняя, чистая вера в то, что ты доверяешь тому, кто этого заслуживает, и можешь надеяться лишь на то, что это не приведет к обратному результату.

Но мне хотелось победить. Мне этого хотелось. Мне всегда этого хотелось. Ради этого я истекала кровью, ради этого плакала, ломала кости, получала сотрясения мозга, растягивала почти каждую мышцу своего тела, никогда не имела друзей, никогда не училась в колледже, никогда никого не любила, пренебрегала своей семьей, все ради этого. Ради этой любви, которая была больше всего самого дорогого на свете. Ради этого спорта, внушившего мне уверенность в том, что после каждого падения я могу подняться на ноги.

Год назад… полгода назад… то, что сейчас происходило, могло бы быть ответом на то, о чем я молилась всю свою жизнь.

Я смотрела в пустоту между ними, мучаясь от возбуждения, которое пробудила во мне эта возможность, даже если это было реинкарнацией Люцифера – мне так сильно хотелось возможной победы, что я не желала этого учитывать. Но, как говорила моя мама, когда мы были детьми и не хотели есть то, что она приготовила на ужин, не до жиру, быть бы живу, – и все равно, все равно я не могла подавить в себе тревожное ощущение, говорящее мне о том, что это какой-то дерьмовый заговор, затеянный ими. В этом не было бы ничего странного. Некоторых людей в этом мире не волнует, что или кого они калечат ради достижения своей цели.