Стеклянные дома - Франческа Рис

похабная хохма, мистер Томас, с вашей-то страстью к противоправной диссидентской деятельности.

– С моей страстью к чему? – переспросил Йестин.

Полицейский проигнорировал вопрос.

– Может, я уже представлюсь? Называй меня Клайвом, окей? И я совсем не пытаюсь идти на конфликт. На самом деле мне было бы интересно тебя послушать: ты наверняка знаешь много всего ценного.

Йестин опять качнулся на стуле.

– Ага.

Клайв в Штатском встал. Прошел через комнату к двери. Выглянул в окно.

– Например, я тут все думал: интересно, насколько близко ты знаком с Эвионом Уильямсом из Порт Мэдока?

– Это называется Порт Мадог. А не Порт Мэдок.

Клайв ухмыльнулся.

– Ну а как насчет мистера Уильямса?

Сколько Йестин знал Эвиона, тот никогда не называл себя Уильямсом. Как и многие ребята в их компании, он отказался от английской фамилии в пользу среднего имени – Уин. Эвион Уин – вот какое у него было бы имя, не припрись в Уэльс чертовы англичане и не переверни они все с ног на голову. Так что Йестин ответил вполне честно:

– Никаких Эвионов Уильямсов я не знаю. К сожалению.

Гад в Штатском вытаращил глаза.

– Ну хорошо. Давай по-другому. Как насчет девушки Уильямса? Хорошенькая такая телочка. Рыжая. Ангарад Джонс. Ее ты, видимо, тоже не знаешь, да?

Вообще-то это Ангарад познакомила Йестина с Эвионом – в тот единственный раз, когда он случайно встретил ее прошлым летом на фестивале Maes после того, как сто лет не видел. Она была из И-Вро-Гимрайга, они с Эвионом оба были родом оттуда, с полуострова Ллин. Она играла на арфе, Йестин помнил ее с тех пор, как она выступала на Эйстедводе[19], когда он был маленьким. У него самого тогда был чудесный голос – пока не сломался и не растерял всю магию.

– Не-а, не припоминаю такой.

Гад в Штатском крякнул.

– Вот забавно. То есть вы ни разу не пересекались на сборищах ВСРД[20], на которые ты частенько заглядываешь?

Йестин не отводил взгляда. Да ну на хрен.

– Не знал, что миссис Тэтчер запретила гражданам иметь собственные политические пристрастия.

Даже просто произнеся эти слова, Йестин уже почувствовал себя немного Эвионом. Политические пристрастия. Йестин бывал на встречах Валлийского социал-республиканского движения всего два раза и не горел желанием когда-нибудь прийти туда снова. Ему хотелось, чтобы все вокруг горело синим пламенем. Хотелось действовать. Хотелось все к чертовой матери разнести, а не раздавать долбаные памфлеты и разговаривать про гребаного Троцкого и «иностранный капитал». Он-то ходил на эти встречи, потому что представлял себе коктейли Молотова и бомбы с гвоздями. В новостях на HTV про них рассказывали именно это. И никто не упоминал муть про «английский империалистический гнет» и «интернациональное социалистическое братство». На Чили и Южную Африку Йестину было насрать с высокой колокольни.

– Мы с вами встречались где-то в городе? – спросил он.

– Нет, я не отсюда.

– Ха. Тогда откуда же вам известно, что я бывал на этих встречах?

Клайв улыбнулся.

– Это моя работа – оберегать страну от диверсантов, которые представляют угрозу ее безопасности. Мы знаем практически все, мистер Томас.

– Ну, видимо, не все, иначе знали бы и то, что я уже чуть ли не полгода не был на этих клоунских сборищах революционеров.

Клайв в Штатском рассмеялся, отчего розовенькая кожа на его голове натянулась и засияла в едком свете продолговатой лампы, висящей наверху. Вышло даже зловеще. Наконец успокоившись, Клайв сказал:

– Ну что ж. Жаль, что у вас нет связи с Эвионом Уильямсом, потому что нам очень нужно получить о нем кое-какие сведения. Очень-очень нужно.

– Это вы к чему?

– А вы как думаете? – Клайв направился обратно к столу. Сел.

К горлу снова подступила тошнота.

– Вам такое вообще разрешается?

– Мистер Томас, речь идет об общественной безопасности. Мне разрешается практически все.

Йестин шумно втянул воздух через зубы. Облокотился о стол.

– А, понятно. Ну что же, мистер, неплохая попытка, но, хоть я и считаю, что вся эта байда про социалистическую республику – хрень собачья, стучать англичанам на своих я не стану, понятно?

Клайв медленно кивнул, будто в буквальном смысле пережевывал то, что сказал Йестин.

– А вы там у себя на ферме, я смотрю, бешеные деньги заколачиваете, да? И зарплату, похоже, впрок откладываете? Потому что вы понятия не имеете, какой штраф вам грозит за нападение на констебля Тейлора.

– За попытку нападения, раньше вы так говорили!

– Разве? Что-то не припомню. Ну вы же понимаете, в таких вещах все очень неоднозначно… Если согласитесь с нами сотрудничать, мы сможем сделать так, чтобы обвинение попросту исчезло, – Клайв сделал паузу: – Ну, то есть, если, конечно, вы в этом заинтересованы. Ясное дело, вас никто ни к чему не принуждает.

Йестин закрыл глаза. Левая щека, куда Дьюи послал свой хук, болезненно пульсировала.

– Ну и конечно, есть еще кое-что, – со вздохом произнес Клайв. – Раз уж деньги для вас не проблема.

Йестин открыл глаза. Полицейский бросил на него исполненный страдания взгляд, как будто происходящее не доставляет ему ни малейшего удовольствия (хотя было очевидно, что еще как доставляет).

– Я как раз думал, что у вас-то в этом плане никаких трудностей не возникнет, ведь я слышал от коллег, что вы очень предприимчивый молодой человек.

– Чего?

– Вот только удивительно, конечно, почему вы решили, что вам это так просто сойдет с рук. В таком маленьком городке! Вы ведь наверняка знаете, как быстро распространяется подобная информация.

Йестин понял, о чем он. К горлу опять подкатила тошнота. Да нет, этого просто не может быть! Как вообще мог полицейский про такое узнать?

– Вы, наверное, считаете, что здорово всех провели, но моим коллегам известно о вашем небольшом бизнесе, мистер Томас. Мы просто ждали подходящего момента, и вот теперь я думаю: а не настал ли он прямо сейчас – этот самый момент?

– Я не делал ничего противозаконного. Они не запрещены, – сказал Йестин – и тут же об этом пожалел.

Клайв смерил его удовлетворенным взглядом. Уж кто-кто, а он понимал, что фраза «Они не запрещены» почти приравнивается к признанию вины.

– Загвоздка в том, что продавать грибы в том виде, какими их создал Господь Бог, действительно не запрещено. А вот торговать ими в приготовленном виде – запрещено.

Йестин чувствовал, как воинственное самодовольство покидает его. Это наверняка она. Опять стало тошно. Ведь она сама его на все это и подсадила.

– Я не наркоман, – проговорил он. – Я никогда ничего не принимал.

Клайв медленно кивнул.

– Вы же понимаете, что за это полагается уже не просто штраф? – Внезапно с его лицом что-то произошло – оно как будто смягчилось. Он протянул Йестину стакан воды. – Вот, хлебните. А то выглядите вы не очень.

Йестин послушался и с усилием сделал глоток. Клайв ободряюще кивнул, а потом произнес с отеческим смешком, как будто предшествующего разговора вовсе и