На темных аллеях - Татьяна Тронина

От волнения ее даже немного подташнивало, хотя волноваться было глупо, некоторый опыт любви у нее имелся — благодаря тому самому институтскому роману, а больше бояться, собственно, было нечего.

— Тихо здесь, даже как-то неуютно, — Николай оглядел стеллажи с книгами.

— Я включу музыку.

Лена покопалась в настройках проигрывателя, не находя ничего, что могло бы соответствовать первому свиданию, потом все-таки остановилась на канале классической музыки.

Они сели за журнальный столик, Николай разлил коньяк в пластиковые стаканчики.

— Ваше здоровье, — сказал он. Очень актуальный тост! Лена смущенно опустила глаза.

Коричневатой жидкости плескалось на дне совсем немного — грамм двадцать, тридцать, — но когда Лена невольно вдохнула спиртовой резкий запах, то новая волна тошноты подкатила к горлу.

— Вы не нюхайте, вы пейте, — ласково поправил ее Николай. Коньяк влился в Лену в два судорожных глотка, вкус докторской тоже был определенно каким-то медицинским — отдавал карболкой. — И давайте-ка сменим канал.

Николай покрутил настройки у проигрывателя, поймав волну с шансоном. Лена шансон ненавидела. К тому же козинаки намертво сцепили ей зубы. «Как бы пломба не выпала! — испугалась она. — Светоотверждаемая, дорогая. На той неделе только поставила!»

— Лена, это будет, наверное, нескромно…

— Говорите! — с трудом проглотив козинак и не слыша собственного голоса, потребовала она.

— Лена, я вас хочу.

Она машинально, точно дожидалась этих слов уже давно, кивнула, усилием воли выпихнула себя из-за стола и принялась раздеваться.

Краем глаза она увидела, что Николай тоже раздевается. Он скинул с себя все, кроме рубашки — ее он просто расстегнул, а галстук не снял, а только распустил. Рубашка с галстуком несколько озадачили Лену — и она тоже решила раздеваться не до конца. Оставшись в шерстяном свитере, связанном мамой специально для прохладных майских вечеров, она произнесла:

— Я готова.

Огляделась лишний раз и легла на ковер. «Это же для здоровья…» Глаза она закрыла.

Николай ткнулся губами ей куда-то в ухо, прижал рукой грудь через свитер, а потом приступил непосредственно к делу.

…Лопаткам вскоре стало очень неудобно на полу. Откуда ни возьмись приплыли мысли о Натальином хахале. А вдруг он настолько предусмотрителен, что является сюда с раскладушкой? Затем мысли потекли в следующем направлении — как бы не проспать завтра. Ключ-то — у нее! Затем… а затем Лена открыла глаза. Да сколько это может еще длиться?! Увидев, что Лена обратила на него внимание, Николай попытался ослепительно улыбнуться. Лицо у него было красным, на лбу блестели капельки пота. Судя по его ожесточенному виду, до завершения было еще далеко.

Через пять минут он закинул свой полосатый галстук за спину. Еще через пять минут он попытался снять рубашку, не меняя исходной позиции. Тут уж Лене совсем стало невмоготу.

— Николай, вы не могли бы встать на минуту? — с робкой вежливостью спросила она. — Мне надо срочно выйти.

— Что? Ах, да… извините.

— Благодарю.

Лена выскользнула из-под его разгоряченного тела и устремилась к заветному месту — мимо стеллажей с книгами, мимо читального зала, потом по длинному коридору — в конце его находился туалет.

Ей казалось, что в желудке у нее плещутся едкие чернила. После минуты мятежных раздумий она склонилась над унитазом и исторгла в его ржавое казенное нутро весь романтический ужин.

Потом умылась и посмотрела на себя в зеркало.

— Это же для здоровья! — пропищала она кукольным голосом своему отражению. И согнулась в приступе неудержимого смеха.

Это была не истерика, это был обычный веселый смех, после которого Лена почувствовала, как вся грязь этого вечера отваливается от нее, а в душу входит благостное умиротворение. «Нет, он не Омар Шариф, и не Кларк Гейбл. Он просто резиновый фаллос из секс-шопа…»

Стараясь натянуть свитер пониже — не от застенчивости, просто в коридоре сильно сквозило, — Лена зашлепала обратно. Ее скороспелый любовник сидел в кресле в чем мать родила и листал «Технику — молодежи».

— Извините за столь поспешный уход. Так некстати… Мне нехорошо вдруг стало, — Лена изобразила голыми ногами что-то вроде книксена.

— Я понимаю, — мужественным голосом подбодрил ее Николай, хотя он ровным счетом ничего не понял, — так продолжим?

Мурашки еще не угасшего смеха пробежали у Лены по спине.

— Продолжим. Только теперь вы ложитесь на ковер. Так сказать, поменяемся местами.

Через час Лена, вполне ощутившая терапевтический эффект, выпроводила своего любовника. На завтра было назначено новое свидание — эффект эффектом, но здоровье требовало именно регулярных встреч.

Следующим утром, придя раньше всех на работу, Лена вдруг вспомнила, что остаться им с Николаем тут не удастся — то же самое собиралась сделать сегодня Наталья со своим любовником. Но из обрывков фраз, которыми они все-таки успели обменяться накануне, Лена узнала, что у Николая есть отдельная квартирка, которой он владеет единолично. Вот они туда отправятся… О том, чтобы вести его к себе домой, и речи быть не могло — дома обитали мама, папа и приехавшая на месяц из Твери тетя Нюра.

Рабочий день прошел в хлопотах и беготне, к тому же все остались без обеда — в середине дня нагрянула комиссия из центральной библиотеки и, выражаясь языком приснопамятного шансона, навела шухер.

Словом, когда в окна снова заглянули сиреневые майские сумерки, Лена чувствовала себя разбитой, но главное — ужасно голодной.

Крылова с Кузьминичной уже суетились в передней, и Наталья нервно поглядывала на Лену. Оставаться дольше было нельзя — и Лене пришлось покинуть библиотеку вслед за коллегами.

Она встала на пороге, дожидаясь Николая. Через какое-то время в библиотечную дверь принялся звонить молодой человек, разбавляя весенний воздух запахом «Барракуды». Лена спряталась за водосточную трубу, дабы не смущать Наталью. Ее собственный любовник все не появлялся.

Минут через сорок, когда ей уже до смерти надоело прятаться за трубой, да и глупо это было — в желудке у Лены урчало на всю округу, библиотекарша плюнула на все и пошла к метро.

И тут на полдороге она столкнулась с трусившим ей навстречу Николаем.

— Пардон, пардон, — запыхавшись, принялся оправдываться он.

— Никаких «пардонов»! — Лена была в гневе. — Вы опоздали на целый час!

На лицо Николая легким облачком наползла скорбь, и он грустным голосом принялся рассказывать о том, что уже собирался уходить из дома, как ему вдруг позвонили из издательства по одному чрезвычайно срочному делу, потом он бежал к метро, бежал через стройку, чтобы сократить расстояние, но стройка, как назло, оказалась вся перерыта ямами, завалена мусором и кишела целыми ордами пьяных хулиганов. А когда он наконец попал в метро, то поезд застрял в туннеле на полчаса.