На темных аллеях - Татьяна Тронина

— Я не замужем, — выдавила из себя Лена.

— Я тоже не замужем. Ну и что?

— Ваш совет… ну, об этом самом — совершенно невыполним. У меня сложный случай… у меня никого нет, то есть полное отсутствие партнера.

— Совсем никого? — строго уточнила доктор, словно Лена пыталась скрыть от медицины какие-то важные сведения.

— Совсем.

— Быть такого не может! — возмущенно взорвалась врачиха. — Даже я — в моем-то возрасте… Да, я имею поклонника. И могла бы иметь не одного, если б захотела только!

— Вообще-то у меня есть знакомый мужчина, именно знакомый. Но не могу же я ему предложить это, — потерянно пробормотала Лена, страстная поклонница старинных фильмов и сентиментальных романов.

— А вы попробуйте.

— Но я не люблю его.

— Глупости. Дребедень романтическая эти ваши «люблю — не люблю». Вы что, в прошлом веке живете? Если здоровье требует, значит, надо.

— Но я не люблю его!

— И слышать ничего не хочу, — тоном военачальника вострубила решительная Кабанец. — На выход. Следующая!

Лена вышла вон, пропустив мимо себя очередную беременную с размякшим лицом.

…Биография Лены Кирсановой была так же проста и безыскусна, как отварной картофель. После окончания средней школы она поступила в институт культуры, добросовестно проучилась в нем четыре положенных года — троек нет, но четверок больше, чем пятерок, а после отправилась работать в библиотеку социально-производственной направленности. По своей специальности — библиотекарем-библиографом.

Библиотека была не центральной, а филиалом, располагалась в одноэтажном особнячке, сотрудников всего четверо: заведующая Шарлотта Кузьминична — вздорная шестидесятилетняя тетка; роковая женщина Наталья; толстая Крылова — одинокая мать сына-подростка, и она, Лена. Платили как и везде — скупо, начисляя за диплом копейки, но юная выпускница института культуры не унывала, потому что работу свою любила.

Она обожала запах книг, она радовалась каждому читателю… Активно вела общественную работу. Проводила вечера для пенсионеров, вела встречи с писателями, организовывала всевозможные кружки и мероприятия. Как вам — костюмированный вечер танцев?

Словом, она занималась всем тем, чем не могли заниматься тучная Крылова и роковая женщина Наталья — на то она и роковая. Что же до Кузьминичны, то та вообще могла только руководить.

Менялись числа на календаре, одно мероприятие сменяло другое, на смену одним читателям приходило следующее поколение… А юная библиотекарь-библиограф постепенно превращалась в старую деву. У Лены никак не складывалась личная жизнь — после первой и единственной институтской любви наступил период глухого одиночества, одиночества без единого проблеска. Маячил неподалеку, правда, некий Юрочка, сутулый, близорукий юноша из центральной библиотеки, куда Лене приходилось не раз ездить с отчетами (это его она упомянула в разговоре с гинекологом), но Юрочка — что-то вроде НЗ, неприкосновенного запаса. И выбросить жалко, и вдруг пригодиться может. Лена встречалась с ним уже год — раз в месяц то на концерт, то в кино ходили — и кроме этого их отношения не продвинулись ни на йоту. Чахлые ухаживания грозили растянуться на десятилетия, а свадьба состоялась бы никак не раньше пенсии.

В тридцать восемь лет Лена решила, что подождет еще года два, до круглой даты, и если не найдет себе мужа, то родит ребеночка от кого-нибудь (не от Юрика, разумеется… от него дождешься, как же).

Но такие мысли мало согревали ее сердце. Она хотела любви сейчас, она ужасно хотела любви, и не любви даже, а безумной, все сжигающей страсти. Лена так долго и так часто думала об этом, что в конце концов у нее даже сложился идеал возлюбленного — стройный брюнет со знойными усиками, пылкий, как молодой Омар Шариф, и элегантный, как Кларк Гейбл в зрелые годы.

Необустроенность Лениной жизни также волновала и ее коллег. Но у всех у них были разные точки зрения на причину подобного одиночества. Шарлотта Кузьминична видела всему виной, как ей казалось, чрезмерную разборчивость своей «молодой» подчиненной. «Да уж. Я знаю, есть у нее какой-то. Из центральной библиотеки. И еще кто-то, наверное, время от времени на горизонте появляется. А она все нос воротит — ей принца подавай. Напридумывали себе принцев, не хватает им того, что под рукой имеется. Зажралась нынче молодежь!» — говоря это, Кузьминична многозначительно косилась на роковую Наталью. У Натальи был муж, и на работу еще звонили разные посторонние мужчины. «Просто гады они все, — возражала заведующей толстая Крылова, — сейчас приличного мужчину днем с огнем не сыщешь. Уж лучше всю жизнь одной быть, чем терпеть возле себя какого-то». — И вздыхала расстроенно и смятенно. Крылова была полностью на стороне Лены.

Наталья в спор не вступала. Она улыбалась загадочно. Она думала, что счастливой может быть только женщина красивая и умная, ну, как она сама. Одним из ее постоянных любовников был мужчина на десять лет ее моложе, на десять лет! — от чего Наталья совсем возгордилась. Лену она считала некрасивой и глупой.

Но это было не так — по своим внешним данным и умственным способностям Лена была вполне обычной молодой женщиной, которых пруд пруди. Правда, имелось у нее несколько убеждений, которые многие бы назвали заблуждениями (может быть, и ошибочно бы назвали). Например, Лена считала, что одежда должна быть сначала удобной, а уж потом модной или красивой. Что аккуратный пучок на затылке смотрится гораздо лучше неряшливых кудрей, разбросанных по плечам и спине. Что каблуки должны быть непременно низкими и широкими — ведь на шпильке в любой момент можно ногу подвернуть. Что косметика только портит естественный и здоровый цвет лица. Но все это мелочи, мелочи — разве они имели какое-нибудь значение для любви?

Для любви.

О которой Лена мечтала денно и нощно, особенно этой весной, когда по утрам за окнами кричали воробьи, обезумев от страсти.

«Где ты, где ты, где ты…»

Она так ждала его, что заболела. По-женски. Что-то сломалось, расстроилось в отлаженном механизме ее организма. Это встревожило Лену — поскольку после определенного рубежа, как уже говорилось, она думала завести ребенка, и организм в этом случае должен работать безупречно — ибо она одинокая женщина. Стрелять придется сразу в «яблочко». Но это потом, до часа икс еще есть время, еще есть надежда найти единственного и неповторимого.

Озадаченная донельзя, вышла Лена из женской консультации. «Регулярно заниматься… то есть жить половой… О господи!» Нет, о Юрике и думать нельзя было как о возможном партнере, о его анемичных и тусклых ласках — этак-то последнего здоровья лишишься. Тогда кто? Подойти к какому-нибудь совершенно чужому человеку и попросить его: «Не могли бы вы мне помочь…» А перед мысленным взором плыл Гейбл-Шариф. Темные знойные глаза его смотрели с укором, он словно напоминал — а любовь?

Тем не менее все следующие дни Лена напряженно размышляла о том, как бы ей найти сексуального партнера. Она думала так напряженно, что вообще чуть не лишилась остатков здоровья. Потеряла аппетит и побледнела. А по ночам, в беспокойных снах, ей, как назло, упорно являлся Кларк Гейбл.