Последний эльф - Сильвана Де Мари

Малыш подошёл к троллю, чьё лицо ничего не выражало и походило на маску каменного идола. Эльф же настолько привык видеть вокруг себя нахмуренные, рассерженные или озабоченные лица, что эту гранитную невозмутимость он воспринял с энтузиазмом, она даже придала ему уверенности.

Кожа тролля была похожа на чешую ящериц, которых маленький эльф особенно любил, потому что они всегда нежатся в тепле солнечного света, а солнце — это что-то очень хорошее. Формой головы тролль тоже напоминал ящерицу, и его лицо местами переливалось зелёными и фиолетовыми разводами. Маленькому эльфу очень нравились фиолетовый и зелёный: цвет бабушкиных занавесок, когда эльфам ещё можно было иметь занавески.

Огромные клыки, торчащие из челюстей и блестящие, словно серпы для жатвы, ничуть не смутили маленького эльфа, который был убеждён, что зубы любого вида и размера всегда находятся внутри рта, а не снаружи. Малыш решил, что клыки — просто декоративные элементы: может, на них нанизывают бублики, чтобы хранить про запас, или для праздничной игры, в которой бублики набрасывают на что-то с небольшого расстояния.

Эта мысль наполнила эльфа радостью. Радость забурлила у него внутри, как бурлит вода в кипящей кастрюле, и потом, как бывает с кипящей водой, она вылилась наружу и окатила всех остальных.

— Какой ты красивый, — сказал маленький эльф огромному троллю.

Бьющая наружу радость придавала его голосу мечтательность. Нежность и сладость голоса и слов эхом отозвались в мыслях у всех, кто его слышал, и принесли радость и им.

На какой-то миг все вдруг почувствовали ликование и веру в жизнь, которая произвела на свет такое прекрасное существо, как тролль.

— Какой ты большой! Знаешь, я в первый раз встречаюсь с троллем! Ты… ты очень внушительный. Да, внушительный! Бабушка не говорила мне, что тролли такие красивые…

— К-к-красивый? — тролль постепенно пришёл в себя.

Он не смел даже дышать. На мгновение показалось, что выражение его лица меняется, точнее говоря, на лице его появляется какое-то выражение.

— Да, красивый. Но и бабушка тоже никогда не видела троллей. Как там она говорила? Что «первый тролль, с которым тебе доведётся встретиться, будет и последним». Интересно, что она имела в виду? Наверное, что троллей мало и увидеть хоть одного из них — большая удача. Это так здорово — увидеть тролля! Как я счастлив! СЧАСТЛИВ! Я увидел тролля, ещё и такого красивого! КРАСИВОГО!

— К-к-красивого? — снова заикнулся тролль.

— Правда, что ты всегда в пути и никогда не останавливаешься? — засыпал его вопросами маленький эльф. — Правда, что ты видел весь мир? Весь мир, даже за холмами? А ты видел море? Правда, что есть море? Знаешь, такая большая вода, вода со всех сторон, как большой луг, только вместо травы — вода. Как чудесно быть троллем. Просто замечательно!

— К-к-красивый? — прошептал тролль.

— Очень красивый. Познакомиться с тобой — для меня большая честь. Меня зовут Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Ты будь здоровы. Ты мне говорить ещё: я красивый.

— Ты красивый. КРАСИВЫЙ. КРА-СИ-ВЫЙ! — малыш и вправду был зачарован, голос его становился всё мечтательней. — Такой большой. Наверное, приятно быть таким большим.

Голос маленького эльфа звучал мягко и завораживающе, как лёгкий весенний ветерок. Сладость этого голоса проникала прямо в душу, убаюкивая её.

— Тролли кушать эльфы, но этот эльф говорить, я к-к-красивый…

— Да ладно, хватит шутить, — на маленького эльфа слова тролля не произвели ни малейшего впечатления, — я же знаю, что ты меня никогда не съешь. Ты иронизировал!

Лицо женщины приняло свинцовый оттенок, и охотник, который никогда не приходил в замешательство, смертельно побледнел.

— Лучше было нам остаться в Далигаре, — произнёс он, — хотя бы поесть дали перед виселицей.

— Лучше было бы нам остаться в Далигаре, тогда нам дали бы поесть и так далее, — автоматически поправил его малыш.

— За сколько ты его продал, твоего отца? — спросил самый здоровый из людей-великанов.

— Да, видно, за гроши, — безутешно ответил охотник.

Малыш приблизился к великанам.

Кто бы ни путешествовал вместе с существом, снабжённым специальными насадками для хранения бубликов или для использования тех же бубликов в играх, тот мог быть только мирным и хорошим человеком, не то что этот ужасный охотник, увешанный луком, стрелами и кинжалами и вдобавок так раздражающийся по пустякам.

— Вы дровосеки, правда? — поинтересовался маленький эльф.

— Дрово… Что?!

— Кто, мы?! — два великана остолбенели.

— Дровосеки, столяры, — малыш в восторге проводил ручкой по смертельно отточенным лезвиям топоров, секир и ножей. — Вы превращаете стволы мёртвых деревьев в нужные живым людям вещи. Колыбели, кресла-качалки. Знаете, у моей бабушки было кресло-качалка. Оно было прикреплено к моей колыбели — так бабушка качалась и качала меня. Вы делаете кресла-качалки?

Мысль о кресле-качалке и об игрушках наполнила его душу нежностью. Ему бесконечно захотелось иметь дом, вести нормальную, повседневную жизнь, он затосковал по маме, которую так и не узнал, и по бабушке, которую оставил.

Вся эта нежность перешла из его души в его голос.

Всем вдруг показалось, что мёд течёт в их жилах, и все желали, чтобы это не прекращалось, желали чувствовать сладость мёда и верить, что они хорошие и любимые.

— Ну, — дровосеки избегали подробного ответа, — более-менее.

— И игрушки? Вы делаете игрушки? Куклы, лошадки?

— Игр… Что?!

— Кто, мы? Куклы?!

— Вам уже приходилось делать кресло-качалку, прикреплённое к колыбели?

— Э-э-э-э-э-э-э… нет, ещё нет, нам как-то в голову не приходило.

— А вы попробуйте, это очень удобно, это хорошая мысль!

— Э-э-э-э-э-э-э… да, хорошая мысль.

— Вы же не рубите живые деревья, правда?

— Э-э-э-э-э-э-э… нет, никогда, — решительно ответил огромный великан.

— Мы их сначала убиваем, — подтвердил великан маленький, — чтобы им не было больно.

— Наверное, хорошо быть дровосеком. И быть крестьянином тоже чудесная работа. На голой земле вдруг начинает расти зерно. Я так рад с вами познакомиться. Тролль такой красивый, а вы такие хорошие!

— Хорошие?!

— К-к-красивый?!

Люди-великаны переглянулись и лишь пожали плечами.

Наступила глубокая ночь. Заморосил лёгкий дождик.

Путники устроились все вместе вокруг костра, который зажёг малыш, под импровизированной крышей, ветки для которой срубили два «дровосека» своими смертельными топорами.

Собака и малыш спали рядом, свернувшись, как две обнявшиеся запятые, за ними лежали по порядку два небольших холма — маленький великан и большой великан, а за ними огромная, вдвое больше, чем вместе взятые великаны, гора — тролль.