Девять с половиной идей - Антон Леонтьев

– Оставь маму! – раздался голос Тони. – Оставь ее! Мама, он пытался раздеть меня, он приставал ко мне! – закричала девочка.

После этого наступило молчание. Оля, стоявшая в коридоре, прислонившись к стене, все поняла. Дядя Саша нисколько не изменился, более того, он стал настоящим чудовищем. Теперь он уже пристает к собственному ребенку с гнусными намерениями. Он, спившийся и полоумный, представляет собой опасность для близких.

– Что, дочка? – спросила изменившимся голосом тетя Маша. – Он приставал к тебе, он…

– Он стягивал с меня колготки! – закричала Тоня.

– Не плачь, не плачь, – сказала мать успокаивающе. – А теперь иди в спальню и запрись там. Никого, кроме меня, не впускай. Иди!

Было слышно, как девочка скрылась в смежной с гостиной комнате. Захлопнулась дверь.

– Ну что, слышала? – сказал, смеясь, дядя Саша. – Вы теперь все мои! Эта дуреха сопротивлялась, как и тот приемыш. Что делаешь такую морду? Не знала? Да, я ее изнасиловал еще десять лет назад, а потом насиловал у тебя под носом каждую неделю. Ха-ха, сразу видно, что ты паршивая мать, не могла уберечь собственных ублюдков!

– Что ты сказал?! – произнесла тетя Маша. Интонация ее голоса была замедленной, странной и какой-то неумолимо жестокой.

– Что-что… Оглохла, что ли? Да, я насиловал и Ольку, и Тоньку тоже хотел, да ты не вовремя приперлась и мне помешала…

Договорить он не успел. Оля услышала глухой удар, затем еще один. Потом раздался звук упавшего тела. Понимая, что произошло что-то ужасное, она вбежала в комнату.

– Ты здесь, Оленька? – совсем по-будничному, словно ничего не произошло, спросила тетя Маша. – Проходи, ты поможешь мне избавиться от этого подонка.

На полу лежало распластанное тело дяди Саши. За эти годы он похудел, превратился в седого старика с неухоженной бородой и резкими морщинами. Вся его голова была в крови, а рядом с телом валялась тяжелая хрустальная ваза, расколовшаяся на две части.

Без слов Оля подбежала к человеку, которого она ненавидела многие годы. Теперь она должна оказать ему помощь. Но уже поздно. Дядя Саша был убит. На его макушке и правом виске зияли два огромных пролома, кость вошла в мозг. Помочь было невозможно.

– Надеюсь, он мертв? – спросила тетя Маша.

Оля молча кивнула. Не требовалось иметь диплом врача, чтобы понять это. Когда-то она хотела, чтобы он умер. И вот это случилось.

– Ты слышала, что говорил этот мерзавец? – спросила ее тетя Маша.

– Он сказал неправду, – ответила наконец Оля.

Тетя Маша ничего не сказала.

– И тебе не жалко его? Ты же убила его, мам? – спросила Оля, посмотрев на тетю Машу. Та только улыбнулась.

– Совсем не жалко, так ему и надо. Но он точно умер?

– Сомнений нет, ты проломила ему череп. Что же делать теперь?

Тетя Маша улыбнулась еще раз. Ее глаза сверкнули, и она сказала:

– Уж явно не каяться в грехах. Он причинял боль моим детям, а такое не прощается. Но я не хочу провести в тюрьме даже и дня за его смерть, мне надо поднять на ноги Тоню и других. Поэтому нужно замести следы, как говорят преступники в детективах. Ты мне поможешь?

Сначала Оля не знала, что ответить, но потом поняла, что иногда убийство оправданно. Оправданно ли оно в этом случае, сказать с уверенностью не мог никто. Но что сделано, то сделано. Она не судья и не имеет права осуждать кого-то, тем более женщину, вырастившую ее, давшую ей очень многое. Настала пора хоть как-то расплатиться с ней за все добро.

– Да, мама, – ответила Оля. – Я помогу тебе.

– Ну и отлично, дочка! – сказала та, обняла ее и поцеловала. – А винить себя мы будем потом, сейчас надо подумать о детях, только о них.

Они вместе смыли кровь с пола, тетя Маша отмыла вазу, завернула ее в старые газеты и сказала, что завтра утопит в каком-нибудь канализационном люке. Теперь оставалось главное – правдоподобно изобразить несчастный случай. Поэтому пришлось действовать на свой страх и риск. Они отнесли мертвеца к балкону и, предварительно убедившись, что за домом никого нет, перевалили его через перила и сбросили вниз. Тело дяди Саши с глухим стуком приземлилось на асфальт. Место за домом было тихое, туда редко кто заходил, поэтому труп могли обнаружить лишь через несколько часов.

Потом тетя Маша позвала Тоню из спальни. Девочка спросила: «А где же папа?»

– Он ушел, Тоня, – ответила та. – Но пора и нам.

Все вместе отправились на вокзал, чтобы сымитировать, что они якобы встречали Олю с поезда. Когда через полтора часа они возвратились, у их квартиры толпился народ и милиция.

– Мария, что произошло, что произошло, – кинулась к ней одна из местных сплетниц.

– Что такое, Валя? – совершенно спокойно спросила тетя Маша.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Оля и сама чувствовала, что она тоже спокойна, словно и не была свидетельницей и соучастницей убийства.

– Твой бывший-то, – запричитала Валя, – он пытался к вам по балкону залезть, да, видимо, пьян был. Сорвался и упал.

– Он умер? – осведомилась тетя Маша.

– Да, его только что увезли в морг.

Тетя Маша повернулась к притихшей дочери:

– Тоня, ты слышала, папа умер. Несчастный случай, какой кошмар!

– Да, мама, – ответила та. В ее глазах не было страха. – Это несчастный случай.

– Несчастный случай, – повторила и Оля. – Бедный папа!

К такому же выводу пришло и следствие, не уделившее большого внимания смерти забулдыги и дебошира. Туда ему и дорога. Признали, что Александр Федорович Суворов погиб по собственной безответственности, пытаясь проникнуть в квартиру бывшей супруги и сорвавшись с седьмого этажа. Экспертиза была самая поверхностная, никто не заинтересовался, откуда в ранах на голове покойного мелкие осколки хрусталя. Мало ли что валяется на асфальте…

Похороны устроили самые скромные. Оля пробыла дома еще неделю и затем уехала обратно в Ленинград. Учиться в мединституте после произошедшего она не могла. Теперь-то она знала, что специально тогда не выдавала свое присутствие в коридоре, подсознательно чувствуя, что дело идет к убийству. Ей хотелось, чтобы ее приемный отец умер. Так и случилось.

Поэтому, забрав документы из института, она в течение года усиленно готовилась и на следующий год поступила на английское отделение Ленинградского университета. Еще долго она не могла прийти в себя, вспоминая убитого дядю Сашу и совершенно спокойное поведение тети Маши.

Однако постепенно это событие стерлось из ее памяти, только иногда Оля размышляла, смогла бы она когда-нибудь пойти на убийство.

Времени размышлять на эту тему становилось все меньше, она с головой ушла в учебу. Наставали времена перемен.

Отец Инны погиб, когда ей исполнилось двенадцать лет. Но до этого были годы счастья. Инна вместе с родителями жила в одном из многочисленных военных гарнизонов на Дальнем Востоке. Ее отец, капитан второго ранга, был подводником и надолго уходил в плавание. Его походы могли длиться полгода, иногда даже девять месяцев, однако ее мама переносила все это стоически.