Идол - Наталья Шагаева

Со всей силы, напрягая пальцы, начинаю хаотично бить по клавишам, издавая ужасные режущие слух звуки. Бью, бью, отбивая пальцы и ладони, пытаясь выгнать эту девочку из своей головы. Зажмуриваюсь, мотаю головой, но в моем больном воображении девочка оборачивается и смотрит на меня невероятно серыми глазами. Глазами Богдана! Глазами того, кого я хочу забыть! Но это сильнее меня… По щекам опять катится теплая влага, капает на клавиши. Это уже не слезы, это остатки души, которая выходит из меня, оставляя вакуум.

— Алиса! Что ты творишь?! — мать забегает в комнату и отрывает мои ладони от клавиш, захлопывает крышку пианино.

Я сломалась. Впадаю в оцепенение. Мать что-то говорит, говорит, обнимает меня и плачет вместе со мной, но я ее не слышу, в моей голове нарастает гул. А потом меня кидает в неконтролируемую агрессию. Я ненавижу мать, ненавижу Богдана и весь мир. Но еще больше я ненавижу себя… А потом слышу треск… жуткий звук надлома. Так умирают надежды и иллюзии. Душа умирает, а тело остается жить в вечной звенящей пустоте.

Резко встаю, отталкивая мать. Нет, я ни в чем ее не виню и даже не упрекаю за то, что по ее настоянию меня обманули в клинике и подсунули таблетки. Я никого не сужу. Просто для меня больше ничего и никого не существует. Потеряны все ценности. Иду в ванную, умываюсь, не смотря на себя в зеркало — мне все равно как я выгляжу. Собираю растрепанные волосы в хвост, натягиваю толстовку и джинсы и иду в прихожую.

— Ты куда? — растерянно спрашивает мать.

— Прогуляюсь, — спокойно отвечаю и накидываю куртку.

— Подожди, я с тобой!

— Не надо, я ненадолго. Душно дома, хочу на свежий воздух.

— Тогда в магазин сходи, купи себе, чего хочешь, — мать торопливо вынимает из сумки крупную купюру и всовывает мне в руки.

Прячу деньги в карман. Потому что они мне пригодятся. Хватаю свою сумку и выхожу из дома.

На улице кружит красивый снег. Огромные хлопья попадают на ресницы, застилая глаза. Дышу полной грудью, но кажется, что вдыхаю серную кислоту. Горло жжет и болит, словно у меня ангина. Хочется пить и спать, но домой неохота. Присутствие и причитания матери давят на меня. Прохожу в уютную кофейню, заказываю большой стакан капучино и отворачиваюсь к окну, рассматривая красиво танцующие снежинки. Мне приносят напиток, и я грею замерзшие ладони о стакан. Не знаю, сколько так сижу в полной прострации, завороженная снегом и мелькающими людьми за окном. Раньше я жила мечтами о будущем, постоянно что-то планировала, выстраивала в голове завтрашний день, о чем-то фантазировала. А сейчас во мне пустота, ни одной мысли. Разве так бывает?

Напротив кафе ювелирный брендовый магазин. Улавливаю знакомую спортивную машину и всматриваюсь в нее. Из машины выходит мой Идол. Как всегда, статный, сильный, красивый, в одном свитере, несмотря на снег. Белые снежинки падают на его голову, и он смахивает их, рукой проводя по коротким волосам. Следом за ним из машины выходит его девушка. Красивая, высокая Юлиана. Она откидывает шикарные волосы назад, поправляет белую шубку и подходит к Богдану. Он обхватывает ее за талию и заводит в ювелирный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А я закрываю глаза и чувствую, как ноет в том месте, где была душа. Они есть. Они счастливы и живут полной жизнью. А меня нет. И никто не виноват… Смотрю на двери ювелирного магазина, и в глазах резко темнеет, сердце замирает, мне хочется громко кричать, но я открываю и закрываю рот, хватая ртом недостающий воздух. Мне хочется уйти от реальности и забыться. Впасть в небытие, чтобы больше ничего не чувствовать. Соскакиваю с места, задеваю стаканчик и разливаю остатки кофе на стол. Выбегаю из кафетерия и бегу в сторону дома из-за всех сил. Задыхаюсь, но не останавливаюсь.

Забегаю домой. Мама в ванной. Льется вода, и она не слышит меня. Хорошо. Иду в ее комнату, вынимаю из прикроватной тумбы баночку с ее снотворным и прячу в кармане. Прохожу в кухню, открываю холодильник и достаю бутылку водки. Мама не пьет крепкий алкоголь, но всегда держит дома водку на всякий случай, чтобы что-то продезинфицировать или сделать лекарственную настойку.

— Алиса, это ты?! — кричит из ванны мать.

— Да, — спокойно отвечаю и иду в свою комнату.

Снимаю с себя всю одежду, надеваю любимую футболку и сажусь на кровать, открываю баночку и высыпаю себе на ладонь несколько таблеток…

— Алиса, ты обедать будешь?! — кричит мама. Слышу ее шаги по коридору и сжимаю таблетки в ладони, прячу водку и баночку под подушку. Мама заглядывает в комнату.

— Я пасту твою любимую сделала.

— Не хочу, я в кафе поела. Оставь на ужин, — выдавливаю из себя улыбку только для того, чтобы мать успокоилась и ушла. — Я хочу спать.

— Хорошо, — мать улыбается и прикрывает дверь.

Разжимаю руку и закидывая в рот две таблетки. Открываю водку и запиваю снотворное. Морщусь, задыхаюсь, но глотаю. Дышу глубоко и вновь закидываю в рот пару таблеток. Давлюсь, закашливаюсь, но глотаю. Из глаз непроизвольно начинают течь слезы. Нет, я не хочу себя убить. Я просто хочу отключиться от реальности. Чтобы ничего не чувствовать и ничего не слышать. Чтобы мне больше не снилась маленькая девочка с глазами Богдана, и я не слышала ее плач. Поэтому я глотаю ещё таблетки и уже пью водку, как воду, пока не начинает кружиться голова. Падаю на подушки, закрываю глаза, чувствуя, как уплываю, становится хорошо и легко. Нет никаких проблем, мыслей и переживаний. И я хочу быть в этом состоянии полного покоя вечно. Последнее, что чувствую — слезы, стекающие по щекам на подушку. Почему я плачу? Ведь сейчас мне как никогда хорошо… Наступает темнота…

* * *

— Марина, ты охренела?! — папин голос доносится глухо, но я разбираю слова. Хочу открыть глаза, но не могу. У меня невероятная слабость, словно я под наркозом. Обездвиженная, немая и очень-очень слабая, на грани потери сознания. — Какой аборт? Почему ты, бл*ть, не поставила меня в известность?! — рычит папа.

— Потому что это женские дела, и мы должны были решить их сами. А у тебя давление, — всхлипывает и плачет мама.

— Решили?! Решили?! Вот до чего довели твои решения! — папа старается говорить тихо, но в его голосе злость. — Если бы с Алисой что-то случилось, я бы придушил тебя, тварь!

Хочется открыть глаза и сказать папе, что со мной все хорошо, но я ничего не могу. У меня получается шевельнуть пальцами и немного приоткрыть рот. Шаги… голоса родителей удаляются, и наступает тишина. С трудом размыкаю веки и понимаю, что нахожусь в больнице. Побег из реальности не удался — меня вернули назад. Придется теперь отбывать вечность в тюрьме под названием жизнь.